"Замок" -- философский роман о некоем землемере К. (скорее всего, это сам Кафка), который ищет способа получить доступ к мистическим хозяевам замка, который правит в местности, где К. должен выполнить свою работу. Темный, сюрреалистический -- это роман об отчуждении, бюрократии, о том, как простой человек, порядочный, но не борец, пытается найти свое скромное место в жизни, где бы он никому не мешал, никого не затрагивал, а просто, как профессионал, выполнял бы свои обязанности, и как это простое желание оказывается неосуществимым.

Кафка начал писать свой роман 22 января 1922, прибыв на саноторное лечение -- даты легко устанавливаемые, ибо писатель всю свою короткую жизнь вел детальный дневник. Практически начало романа было продолжением дневника, и в первых главах повествование даже ведется от первого лица. 22 сентября этот же 1922 года Кафка бросил писать роман от совершенной безысходности сюжета (после писателя осталось три романа и все три незаконченные).

Кафка попросил своего друга М. Брода сжечь его рукописи, чего неверный друг не сделал. В 1926 роман был опубликован, переделанный и переработанный Бродом, ибо то что осталось от Кафки -- была груда рукописей и заметок без начала и конца. Так что ни замысел Кафки, ни как должен был развиваться роман, ни даже того, как он вообще должен был выглядеть -- все это осталось неизвестным. 1500-тираж был почти полностью уничтожен, так как совершенно не расходился. Роман был переиздан в 1935 в Берлине, и в 1946 в Нью-Йорке. Эти два издания, также не встретили понимания читателей, но обратили на себя пристальное внимание критики.

Такое положение сохранилось и до сих пор. Все хвалят роман, он включен во все истории литературы XX века, но, похоже, никто его не читает. Надо сказать, что хотя нью-йорксое издание 1946 признано классическим и все переводы идут от него, дальнейшая работа над текстом не прекратилась. В 1961 американский литературовед М. Пэсли удалось заполучить многие бумаги Кафки, включая все, где содержится текст, заметки или хотя бы упоминания о "Замке". После 21 года неустанного труда он издал роман в 2-х томах: 1-й том -- сам роман, второй -- многочисленные варианты (напомним сам роман писался всего 8 месяцев). Но и этого мало: другой литературовед, вернее содружество 2-х: Стермфельда и Стерна приступило к аналогичной работе и все еще не закончило его.

Первый перевод романа был сделан на английский язык Э. Мюиром в 1930 г. И произошла та же история, что с литературоведами: сначала перевел, а потом вдруг узрел, как нужно было переводить, и выпустил еще 2 перевода романа -- в 1941 и 1954 гг, в в 1994 году вышел 4-й перевод, оконченный уже его сыном по оставленным отцом заметкам -- кафковсий роман не отпускал того до самой смерти и он все силился и силился передать английским словом какой-то сокровенный смысл. Что и говорить: пути писателей и читателей в XX веке сильно разошлись -- то, что хвалят писатели, неинтересно читателям, а то, что читается, даже неизвестно писателям.

"Замок" продолжает оказывать серьезное влияние на литературу. Известно множество только прямых переделок романа или включения в произведения его персонажей или сюжетных ходов. Так, венесуэльский писатель М. О. Сильва буквально включает в свой роман "Оффис Номер 1" воспроизводит описания места действия кафковского романа, а чтобы еще более подчеркнуть свой вызывающий плагиат, он заставляет героя читать "Замок", даже обыгрывая это сюжетными ходами, Допустим, герой читает описание комнаты, отрывает глаза от книги и буквально комментирует только что читанное, тем, что он видит в реальном помещении: то-то писатель описал верно, а вот этого он не заметил.

Аналогично, в романе Иан Бэнкса "Хождение по стеклу" расследуется детективная история. Детектив, чтобы собрать сведения о свидетелях или подозреваемых, раскрывает романы Кафки, ибо эти персонажи один в один похожи на кафковских героев. Южноафриканский нобелеский лауреат в романе "Жизнь и время Майка К." описывает стремление кафковсого героя приспособиться к абсурду жизни в условиях апартеида.

Из многочисленных экранизаций и телевизионных постановок отметим прямую экранизацию романа, осуществленную нашим Балабановым в 1994 году. Фильм довольно-таки точно воспроизводит сюжет романа. За одним исключением: Балабанов сочиняет концовку -- герой буквально растворяется в толпе. Вот что писал по этому поводу один из критиков: "Читая книгу, видишь, что там никакой сюжетной развязки и в принципе не может быть. Да, есть завязка. Но далее действие развивается по обычному для книг Кафки принципу движения без движения, бесконечного сновидного смещения, скольжения, где все зыбко и где ни в чем нельзя быть уверенным. В этом смысле концовка книги, как бы оборванной на полуслове, очень органична: финала там нет, потому что в такой истории его и не может быть". То есть литературное произведение как таковое и фильм в принципе несовместимы, ибо кинокартина без сюжета и без развязки -- это абсурд.

И тем удивительнее, что кафковский роман, такой весь из себя, такой для снобов, такой не для нормальных людей, прижился в масс-культуре. Блуждания героя по замку без входа и выхода оказались как нельзя кстати для компьютерных игр. Еще в конце 1970-х сюжет романа лег в основу компьютерной игры "Узник". Некто Курайами, как пишут, крутой компьютерный дизайнер, модифицировал эту игру в видеосюжет с совершенно невероятными наворотами. Миллионы юнцов с удовольствием блуждают по коридорам замка в поисках выхода, даже не озабачивая себя философскими и моральными проблемами Кафки: каждому свое.

Совершенно бессмысленная книга. Мне не понятны многие охи-ахи - остальных читателей. Да, кажется, что читаешь не книгу, а видишь чужой сон, да понятно высмеивание автора всей бюрократической системы власти, да местами проскальзывает чахлый юмор. Но, простите меня конечно, книга убийственно скучная, даже беря в расчет выше перечисленные достоинства. Хлипкий сюжет, громоздкие диалоги - к концу которых, забываешь начало, и финальный аккорд действа... Упс, а его нет! Рукопись тупо не закончена. Конечно же поклонники данного писателя, в унисон давай вопить, что оно тут и не надо. Возможно, оно и к лучшему, иначе книга растянулось еще бог знает на сколько, и количество прочитавших ее людей - НЕ фанатов Кафки, сократилось бы в половину.

Оценка: 1

Если кратко, то это другая книга.

Начиная читать нужно понять, что все там написанное происходит как будто в туманном сне и чем дальше, тем все больше текст утопает в глубоком провале полубреда. Может сказались близкая смерть и болезнь автора, принимаемые лекарства, кто знает. Стиль выдержан и выдержан до последней строчки. Не надо искать реальности, не надо понимать буквально, не надо копаться в диалогах, все что есть, то заложено в междустрочие (что свойственно стилю Кафки). Замок затягивает как утопающего в трясину болота, вроде и порываешься выбраться, но понимаешь что бесполезно. А главное после прочтения тянет вернуться в это окутывающее и затуманивающее мозг состояние.

То, что нет конца… так ведь сны и имеют свойство прерываться неожиданно. Когда вы видели свой сон до логического его окончания!? Так что с этим все даже правильно, по-другому и не нужно было.

Можно долго пытаться понять, что автор имел в виду, сколько заложено в текст автобиографических сюжетов, насколько много тут завуалированных размышлений о религии… это все имеет место быть. Автор наверняка чувствовал свое приближение к вратам небесным, отсюда и его размышления «вслух».

Так что наиболее достоверным считаю сравнение Замка именно с обещанным за земные страдания недосягаемым раем. Чиновников с ангелами и бесами, призрачными невидимыми посредниками между тем и этим мирами. Жителей деревни с богобоязненным слепым к реалии людом. Они живут свои жизни, играя свои роли покорно, потому что так надо, никому и в голову не приходит задуматься, а кому собственно надо.

Замок, это что-то такое к чему все стремятся ничего о нем достоверно не зная, вроде вот он протяни руку, но если ли там что-то внутри или это просто стена, воздвигнутая самим народом, окутанная мифами и запугивающими сказками, оплетенная тайной с позабытой историей а с чего и с кого все началось, а внутри на самом ничего деле нет. А есть ли Граф (Бог), которого никто никогда не видел, никто с ним не говорил, что он делает и чем занимается. А существует ли Граф с его небесной канцелярией вообще. Все считают Графа и Замок великими и святыми априори, просто так, потому что по другому – грех и помыслив иначе ты будешь наказан, но как, этого никто не знает. Серая масса запуганного недалекого деревенского народа не понимает попыток К. (Кафки) выяснить смыл заведенных правил, поговорить с чиновниками, пробраться в Замок живым, увидеть канцелярию и докопаться до смысла. Может потому что его нет…

Пысы. Кому понравилась книга обязательно посмотрите «Джорджино» с Милен Фармер, отличный фильм, хоть и не по книге снято, но очень много навеяно и есть схожесть по ощущениям.

Оценка: 10

Ни одна книга за всю жизнь не вводила меня в такой раздрызг. Депрессия после «Замка» длилась 3 месяца.

Увидел в этом произведении бюрократизацию не столько общества, сколько мироустройства вообще. Ты получишь все, чего хотел, но когда тебе это уже не надо. И до Сил, управляющих этим миром, не достучаться. Потому что они слишком далеки от человека, и человек, букашка, им безразличен. Может, сам тогда был в таком состоянии, не помню. Но почувствовал именно это. Полная безнадега, беспросветный мрак, сопротивление бесполезно.

Кафку люблю безумно, но перечитывать не хочу. Одного раза хватило.

Обнаружил похожее по духу и структуре произведение - «Приглашение на казнь» Набокова. Тоже глубокие переживания в обертке сюрреализма. Суть: только достиг чего-то, и у тебя это отнимают, все развивается от плохого к худшему, и ничего хорошего тебе не светит.

Оценка: 10

Замок - образ неприступной, возвышенной над прочим миром твердыни. Для живущих на землях, прилегающих к замку, эта крепость покрытая туманом является центром мироздания, местом, где обитают люди, могущественные по определению, независимо от их положения в нем. Конечно, разница между высоким чиновником и помощником кастеляна очевидна, и тем не менее каждый из них могущественнен только потому, что имеет право находиться на запретной для простых смертных территории. Пришельцу из чужих краев такое положение вещей кажется непонятным и абсурдным, но чужак для и для деревенских жителей - никто, а для канцелярии замка - вообще, ошибка. Кафка гиперболизирует образ замка, позволяя читателю окунуться будто бы в чужой мир, непохожий на реальный и тем не менее являющийся его отражением. Деревня - канцелярия - замок. Кажется, что совсем немного, но вместе с тем рождается метафорический образ взаимоотношений между народом и властью. Довести реальность до абсурдного, чтобы показать изнанку - вот метод Кафки, работающий более чем превосходно.

В первую очередь в глаза читателю бросится оригинальный стиль. Кафка писатель, который раскрывает тему в диалогах, длительных дискуссиях и спорах. От этого книга может показаться скучной людям привыкшим читать о действиях героев, потому что здесь их почти нет, а если и есть, то это только повод завязать хорошенький диалог страниц эдак на десять-двадцать. Причем часто Кафка повторяет и пишет об одном и том же несколькими формулировками, что порой радует, но иногда и раздражает, но неизменно заставляет запомнить о чем именно шла речь и еще долго не забывать о проблемах, беспокоящих героев. Все вместе это превращается в своего рода поэзию, где одна мысль следует за другой, чередуясь и переходя в нечто новое.

Герои Кафке определенно удались. Им есть что сказать, причем это «сказать» занимает львиную долю романа. И в каждом диалоге борьба К. - главного героя, со сложившейся системой. Книга проходит в словестных поединках, раскрывая новые подробности и поясняя странности. Кафка не так абсурден, как кажется на первый взгляд, может, он и выстраивает непривычный нам мир, но тем не менее все взаимоотношения, будь то ветренная влюбленность Фриды, или собачья преданность Варнавы, или неприемлемое отношение со стороны деревенских жителей, или простота и глупость помощников, все это получит логические объяснения и не останется просто допущением. Особого упоминания заслуживает и Кламм, человек, о котором шла речь на протяжении всего повествования, который был предметом каждого спора, и которого так никто и не увидел, разве что один силуэт в замочной скважине, да и то не факт, что это был именно он.

Борьба ведет героя в замкнутый круг, одна удача сменяется разочарованием, а следующая попытка, возможно и не попытка вовсе. Рассказывать о сюжете бесполезно, им можно только наслаждаться и следить за этими бесконечными попытками и диалогами, за вечной борьбой за место под солнцем и выбор метода каждому предстоит построить самому, сплести сложную интригу, собирая вокруг себя внимание, идти на пролом, не отступая ни на шаг или же просто сидеть и ждать когда на тебя обратят внимание. До самого конца. К сожалению концовка трагична, но речь идет не о героях. Кафка скончался от таберкулеза в 1924 году, так и не дописав ни одного из трех своих романов, и пусть догадаться об исходе борьбы главного героя «Замка» можно, пусть кульминация миновала, а дальнейшие события писатель рассказал Максу Броду, все таки никто не скажет лучше самого поэта!

Итог: произведение на любителя, если вас не отпугивают диалоги из монологов на несколько страниц и некоторая затянутость, то чтение превратиться в удовольствие, от которого тяжело отказаться.

Оценка: 9

«Замок» - роман Франца Кафки, повествующий о герое по имени К., желающем, по неупомянутым причинам проникнуть в замок на горе, близ деревни, с весьма необычными с точки зрения поведения и взглядов поселенцами.

Сразу следует отметить, что чем закончится роман, неизвестно, поскольку Кафка его оборвал на полуслове, но, ориентируясь на прочее творчество писателя, можно предположить, что К. так и не добрался бы до замка. Вполне в духе автора было бы принести протагонисту разочарование или смерть, хотя, справедливости ради, необходимо отметить, что герой здесь - очень яркая личность, с сильным характером и иронично-надменным взглядом на окружающих, что выделяет его среди прочих персонажей иных работ великого пражца. И хотя это не самый сильный аргумент, но всё же такая исключительность, возможно, могла бы послужить поводом для нестандартного финала. И кто знает, не это ли несоответствие стало причиной оборванности романа - что если он своей самобытностью просто не уложился в типичную для остального творчества формулу.

Чтобы дать представление о том, что же происходит в романе, пару слов о сюжете. Протагонист шатается по деревне, пытаясь найти повод заглянуть в возвышающееся на горе поселение, называемое остальными «замком». Живут в этом притягательном для К. месте некие полулегендарные люди. С одной стороны - это просто правительство, с другой - нечто большее, обросшее слухами, подпитываемыми человеческим благоговением. Тема эта обрисована хорошо, хотя она не является центровой, как например, в «Осени патриарха» Г.Г. Маркеса. Люди примитивного склада конечно же видят в «Замке» только связку «власть - общество», но у Кафки почти всегда глубже, и здесь речь не о метафоризации объективных явлений, а о выражении авторского видения реальности. Иными словами, с точки зрения обывателя, персонажи произведения не имеют названий. Правительство деревни здесь - не религия, не государство, не управители и не чиновники. И в то же время они конгломерат всего этого - плюс нечто большее, неосязаемое для тех, кто слеп к мироощущению автора.

Что же иллюстрирует автор, и что происходит в романе? К. заходит в дома, общается с людьми, налаживает связи и выясняет подробности о живущих на вершине горы. Здесь автор отражает различные сферы жизни общества, высмеивая и бюрократию, и пресмыкательство перед властью, и многое другое. Но куда интересней для читателя сами поселенцы, чьи реакции, поступки и слова столь не похожи на привычное для нормального течения событий. В «Замке» всё столь необычно утрировано и гиперболизировано, что получается не просто подобие сна или бреда, а целый самостоятельный мир с иными законами, но законами не спонтанными, а текущими по собственным причинно-следственным механизмам. И здесь неповторимое очарование этого романа. Вовлекаясь в быт этого неординарного общества, читатель проводит время с интересом, что выгодно отличает данную работу от того же монотонного «Процесса».

Сюжет преподносит удивительные повороты. Они непредсказуемы, а их абсурдность через время объясняется с точки зрения логики. Получается всё очень продумано, проработано и взаимосвязано. Роман то и дело выворачивается наизнанку, переставляя местами чёрное и белое, напрочь уничтожая какие-либо попытки предугадать развитие событий и мотивы персонажей. В этом отражена потрясающая манера Кафки видеть в обычном - исключительное, причём не просто нечто одно, а неожиданную многослойность. Метафорически это можно представить так: под кучей мусора внезапно обнаруживается сундук с кладом, но всё золото оказывается фальшивым, однако, как выясняется вскоре, сам сундук представляет особую стоимость, но продать его не получится, потому что… и т.д. и т.п., роман вновь и вновь будет оборачивать казалось бы уже исчерпанные ситуации новыми гранями, стремящихся своим многообразием к какой-то почти идеально сферической форме.

Нельзя не отметить и диалоги. Это отдельное достоинство «Замка». Не смотря на свою многословность, звучат реплики героев до очарования убедительно и реалистично.

В этой связи остаётся только пожалеть, что данный роман остался незавершённым, потому что нащупанные в нём манера и стиль выражения являются действительно выигрышным для Кафки способом творить крупные произведения.

Оценка: 9

Абсурд в «Замке» держится, по большей части, на отношении людей и на их понимании, собственно, Замка и чиновников, в нем обитающих. Первые страницы нам преподносятся как нечто совершенно неестественное, но, по мере прочтения, проникаешься мировоззрением деревенских жителей, и всё становится почти логичным. Но не до такой степени, чтобы сказать: да, такое вполне могло произойти. Но в мире - маловероятно. А в душе человека?

Кафка, безусловно, один из слонов, на которых держится многослойная планета модернизма. Но, как по мне, он более доступен, чем, например, Джойс, более интересен, специфичен и, насколько это модное слово подходит к данному отзыву, атмосферен. Его творчество походит на некое экзотическое - крайне редкое, но, хоть и немного чуждое, тем не менее, интригующее и, где-то в глубине - даже близкое. А в модернизме только так - чуждое вполне может оказаться близким. Однозначного понимания не дождется никто.

Воспринимать действия К., его похождения, события можно с разных точек зрения. Он обладает интересным характером, хотя часто мы ждем от него совершенно другого поведения. И, что еще важно, мы можем наблюдать тонкую психологическую игру - в пределах созданного Кафкой мира также действует и своя психология, на основе которой воспринимается привычная, наша. Но психология - это ведь поверхностный элемент!

Собственно, впечатление роман (к сожалению, не оконченный) произвел на меня колоссальное. Умных-то слов о нем можно сказать множество, но стоит ли? Уж не знаю - как по мне, Кафку только читать и стоит, и, если уж анализировать, то не прямо, разумом, а как-то подсознательно, прежде всего просто наслаждаясь чтением.

Оценка: 9

Удивительный роман - калейдоскоп ужаса, абсурда, комедии (чёрной комедии), сатиры. Роман и труден и лёгок, одновременно, в своём прочтении. Роман труден завитками своего абсурда, переплетениями интриги и нюансов, маленьких загадок и тупиковых выходов из них. Но в тоже время лёгок, потому что все ситуации знакомы рядовому гражданину любой страны, который столкнулся с явным и прямым контактом с чиновьчим аппаратом государства.

Роман гражданский, и отражает всю иронию обыденных дел гражданина, мающегося в перипетиях и лабиринтах коридоров и кабинетов. Усмешка и печаль, скорбь и досада - заставляет читателя пережить все «оказии» злоключений героя. Так что в итоге, роман потрясающий, и нужен к прочтению, чтобы понимать и видеть весь мир ясными глазами, а не через призму розовых очков.

Оценка: 10

Бросали ли вас в незнакомом уголке земли, не воздав обещанное? Съедала ли вас бюрократическая система, раскусывала ли ваши кости, оставались ли волокна вашего мяса у нее на зубах - тогда, когда кроме надежды на защиту у вас ничего не оставалось? Кафка слишком точно описал, что будет с человечком, когда система, призванная его защищать, вдруг не удостаивает и взгляда. Момент, когда она не оборачивается на него - когда она безучастна. Бесконечные канцелярии, стопки бумаг, апатия - не беспечность - по отношению к человеческой жизни; влияние этого холодного, надменного аппарата на жизнь общества, взгляды, амбиции - все это может предстоять любому человеку сейчас, уже - не одному лишь К., который не первым попытался пройти этот путь, и не он останется последним павшим.

Да, К. - единственное существо, которому читателю предстоит верить, потому что только прибывшему извне видно, где неидеальный механизм по причине своих изъянов, дыр влечет за собой человеческое заблуждение, а затем и веру в незыблемость власти, покорность ее молчанию.

Кафка знал, где резать. Он знал, что с годами его утверждения, его отражение взаимоотношений человека и власти возникнет и в жизни, что он указывал именно на этот - может быть, промежуточный, но - итог. Он видел, возможно, это уже тогда - работая в страховых компаниях, будучи мелким служащим с докторской степенью по юриспруденции. Он чувствовал приближение исхода, когда власть, ее система станет выше человеческих достоинств, которые она призвана оберегать.

"Замок" - это тот роман, к которому сложно относиться никак. Он читается тяжело, и моментами кажется, что ты его никогда не домучаешь, что в действиях нет рационального зерна, а ты идешь по тексту, сложно бредешь все дальше в воду, отдаляясь от берега - ступать тяжелее, оплота впереди не видно, но уже чувствуется холод, от которого не избавиться так легко, он останется при тебе, даже если ты бросишь все на пол-пути. Отложишь книгу - и ты все равно чувствуешь ее, пристальность и абсурдность никуда не деваются, вот эти образы пляшут вокруг тебя, они все так же тебя ненавидят за то, что ты другой, все удивляются твоей глупости, несуразности.

И, надо сказать, что вам придется искать ответы, не прибегая к разъяснениям автора. Если хотите получить их незамедлительно по прочтению последних страниц - лучше оставьте. К общей сюрреалистичности непременно надо добавить и то, что роман не окончен, скорее всего, на целую треть. "Замок" должен был быть масштабным полотном. Достаточно посмотреть на то, какой объем сюжетных линий остался за кадром, сколько нереализованных возможностей оставила фраза "На этом рукопись обрывается". В этом не стоит винить Кафку, он не изгаляется над вами, не пытается вас запутать, не от доброй жизни просил предать рукопись огню. Не обманывайтесь, Франц лишь знал, что закончить свою гнетущую картину человека на фоне всеподавляющего механизма власти он попросту не успеет.

Оценка: 10

Продолжаю своё дозированное знакомство с творчеством Кафки. Ранее читала «Процесс» - и он показался совсем уж тягомотным, совсем неинтересным. С «Замком» дела у меня обстояли лучше.

При всей тяжести повествования, через многостраничные монологи и длинные главы в пару абзацев которого приходилось просто-таки продираться, оно затягивало и не желало отпускать. Что-то привлекательное есть во всем этом. Но что? Пытаясь судить здраво, понимаю, что ни оригинальных идей, ни интригующего сюжета, ни ярких персонажей в привычном смысле в этом романе нет. Привлекает абсурдность происходящего, гротеск, иной раз непонимание читателем, что вообще происходит. И атмосфера какой-то незащищенности, подавленности, тесноты. Будто на тебя стены давят.

О том, как мастерски автор показал бюрократическую систему в крайнем ее проявлении, говорить не хочется. А до осмысления чего-то большего я, наверное, недоросла и могу только предполагать. Поэтому для меня творчество Кафки привлекательно прежде всего на подсознательном уровне.

Оценка: 7

Дочитала «Замок» Кафки до слов «На этом рукопись обрывается». Неожиданная подстава. Зато теперь я с полным правом могу использовать словосочетание «кафкианские мотивы» для обозначения высшей степени бюрократизации общества. Претензий к тексту, помимо того, что роман не закончен и даже все основные завязки не обозначены, следующие:

Непонятно, зачем К. так стремился в замок. Фрида говорила ему «Давай уйдем отсюда и заживем нормальной жизнью где-нибудь в другом месте» - но нет, упертый К. продолжает долбаться в закрытые двери и выискивать способы пообщаться с чиновниками. Бред. Таким образом, главный мотив ГГ не ясен.

Сложно читать не из-за мутности даже, а из-за редкого разбиения монолита на абзацы. Но вообще, конечно, поживешь в низеньком голубом домике, втиснутом между другими такими же (только других цветов) на Златой Улочке в Праге, еще не такое с тобой приключится - в общем, теснота жизни неизбежно перетекла в тесноту текста.

Вообще же тема маленького человека в борьбе с бюрократами сразу же напомнила мне школьную программу по литературе и наших классиков. Перечитать желания не возникло.

Оценка: 6

Сложное произведение, как для прочтения, так и для понимания. По большому счёту это – нечто наподобие голограммы; есть ли какой-то смысл в романе, нет ли его – всё зависит под каким углом рассматривать. По-моему в романе показано пусть и слегка болезненное, уродливое, но оттого ещё более правдивое отношение «человек-власть». Причём власть эта настолько глупа (и в прямом смысле, и по своему построению) что диву даешься. И в то же время она всемогуща. Замок и есть та власть – в которую нельзя попасть, нельзя стать его частью и по тому каждый, кто принадлежит ему, пусть даже формально, приобретает, казалось бы, нечеловеческие свойства и какое-то Волондовское могущество над умами. Люди из деревни буквально поклоняются людям из Замка и любое их даже невысказанное желание, является для них предлогом к действию. И связь эта приобретает самые извращенные формы и последствия (как Фрида из староватой некрасивой служанки превращается в глазах героя в красавицу, так как с ней спал Кламм). А те, кто осмелился противостоять (как варнавская Амалия) к тем даже жалости нет. И власть с обычными людьми разобщены так сильно, что даже вид простых людей не выносим даже для какого-то замкового секретаря. В самом Замке творится адский бюрократический бардак, от которого у нормального человека крыша съедет. И в этой бумажной волоките решаются судьбы (как дело землемера – маленькая бумажка, возможно, та которую порвали коридорные в гостинице, чтоб пораньше кончить работу) и главными становятся слуги господ, по сути, решающие все дела так, как им вздумается. Полный чиновничий хаос. И борьба главного героя… Для чего он борется? Хочет что-то изменить? Нет, вся его борьба ведется для того, чтобы самому попасть в замок, тем самым обрести власть над простыми людьми. И всё это вместе взятое переполнено бредом, болезненно и невозможно, но самое страшное, что это всё существует на самом деле – здесь, сейчас – существует и будет существовать, наверное, вечно. А те, кто не верит – чёрт возьми! – включите, наконец, телевизор и посмотрите внимательно!

Читать роман не столько трудно, сколько нудно. Но тут я отдаю себе отчёт, что это, возможно, из-за того, что роман я прочитал после просмотра одноимённого фильма, и все сюжетные ходы знал и помнил. А так и интрига какая-то есть (кто этот К? Уж не землемер это точно), но из-за огромных абзацев и частых повторений казалось бы одной и той же мысли от зевоты сдержатся нельзя. Вообще, из-за этого ли не знаю, но весь роман напоминает какой-то полусон. Возможно, это задумка автора, и всё специально показано в таком состоянии полусна, как будто дремлющий мозг анализирует всё виденное и выдает истину в виде гротескного сна. Последние несколько глав читать становится совсем невыносимо, уж слишком всё затянуто (разговор с Бюргелем и разговор с Пепи). И роман обрывается… O.K. , 24 апреля 2017 г.

Другая, обратная, грань того же кошмарного сна, что был в «Алисе в стране чудес». Нормальный человек, попавший в мир, в котором не действуют законы физики, логики и социума. Только если там пространство вокруг героини непредсказуемо менялось, то здесь оно предсказуемо не меняется. Прямой путь, оборачивающийся замкнутым кругом; кричишь, но не слышно ни звука; бежишь, но не можешь сдвинуться с места; на любую логическую мысль тебя сочувственно гладят по головке и говорят, что ты маленький дурачок и ничего не понимаешь.

И я не могу, не хочу и не имею права рассуждать о глубоком философском подтексте. Потому что сама форма – кошмарного сна – испугала меня настолько, что я меньше всего задумывалась о толковании. Единственным желанием было скорее проснуться.

Можно не сомневаться, что в конце концов К. раздобудет вожделенную бумажку, подтверждающую его полномочия. Но только к этому времени он полностью приспособится к жизни в деревне и в придворье Замка, утратит свою личность и станет другим человеком. Он уже начал меняться по ходу действия.

Оценка: 10

Дочь познакомила меня с интересным анализом творчества Кафки, проделанным литературоведом евреем. Сама я никогда в этом аспекте не рассматривала написанное Кафкой. «Процесс» - намек на Страшный суд, «Америка» - наша жизнь в реальном мире, «Замок» - скитания наших душ в мире после смерти, «В исправительной колонии» - один из кругов Ада, путешественник прыгает в лодку, чтобы уплыть из него по какой-то дантовой реке. Для еврейской критики вообще очень типично соотносить известные сюжеты с притчами и ветхозаветными преданиями. (В израильском литературном журнале я читала о том, что история Робинзона - перефраз предания об Ионе в брюхе кита. 1 - Робинзон нарушил табу, ослушался отца, за что и был наказан изоляцией на острове, 2 - побывав в чреве кита, Иона вернулся к людям, Робинзон покинул остров и оказался на родине. Мама моя отмечала, что поплыл он с целью заниматься работорговлей, и наказан был именно за это.) Как бы там ни было, для любого сюжета еврейская критика предлагает мидраш - толкование, позволяющее вывести из текста галаху, закон, отвечающий духу Ветхого Завета. О метафизическом поиске Бога, аллегорически представленном в творчестве Кафки, писал Томас Манн, но мне представляется, что увязывать творчество Франца с еврейской религиозной традицией довольно проблематично. Известно, что служба и образование писателя были светскими, писал он на немецком языке, говорил на чешском, а язык своего народа практически не знал. Традиционной еврейской культурой он заинтересовался незадолго до смерти. Человек - набор комплексов, Кафка интересен тем, что он эти комплексы осознает и озвучивает. Поэтому мне импонирует анализ его произведений, близкий к психоанализу, а не к поиску отголосков талмудических образов и сюжетов в лиртературе 20го века.

Оценка: нет

Читал трижды.

Первый раз - в старших классах, в стародавние советские времена. Модно было тогда такие книжки читать, престижно. В тот раз не понял ничего, осталось лёгкое сожаление по поводу «...то ли врут все про книжку-то, то ли я туповат, однако...». Но - задним числом уже, по зрелому размышлению - могу сказать точно: такие книжки (и Кафку вообще) читать когда душа ничего особо не просит и ничего особо не ждёт - бессмысленно и глупо, это чистая потеря времени.

Второй раз - в конце прошлого века, с подачи кого-то из тогдашних политических крикунов: «...все, что у нас, в нашей стране, со всеми нами происходит - это чистой воды кафкианство...». Тогда - понял, что крикуны - правы. Понял и - прочувствовал. Но... как-то отстранённо, без особых душевных терзаний, на уровне некоего факта, или утверждения. Хорошо помню своё удивление некой «искусственностью» ситуации: «...чего они носятся с этим Кафкой..., ну - абсурдизм, ну - философия страха, ну - да, оригинально, наверное, может даже и красиво в плане интеллектуальном неком, но... орать-то так - чего?

Третий раз - сразу после «Улитки на склоне». Потому как - ещё при чтении оной «Улитки...» понял, что резонанс имеет место некий, что мотивы уж больно созвучны, что побуждения чуть ли не тождественны. И вот только ТОГДА - когда душа эаболела не острой болью бунта или равнодушия, а тяжким зудом сопереживания, понимания и сопричастности - вот только тогда стало понятно О ЧЕМ эта книга. Она - для изменённых состояний сознания, которые - уже факт. Она не может быть средством для оных изменений. И понимание возможно лишь постфактум, как отражение в зеркале, когда сам процесс «гляделок в зеркало» интересен настолько, что доставляет это самое интеллектуальное удовольствие. Вне оных рамок книжка - ни о чем

Оценка: 8

Относится к числу наиболее значимых и загадочных философских романов XX века. В нём писатель поднимает важную теологическую проблему пути человека к Богу. Сочетающий в себе литературные черты модернизма и экзистенциализма , «Замок» представляет собой произведение во многом метафорическое и даже фантастическое. Реалии жизни в нём присутствуют постольку поскольку: художественное пространство романа ограничено Деревней и возвышающимся над ней Замком, художественное время меняется иррационально и без объяснения причин.

Место действия «Замка» нельзя вписать в конкретные географические реалии, поскольку оно вбирает в себя весь мир: Замок в нём является прообразом мира небесного, Деревня – земного. На протяжении всего романа разные герои подчёркивают, что между Деревней и Замком нет особой разницы, и в этом явственно прослеживается одно из основных положений христианского вероучения о слитности и нераздельности земной и небесной жизни.

Время действия «Замка» не имеет исторических точек опоры. О нём известно лишь то, что сейчас зима и продлится она, скорее всего, целую вечность, поскольку приход весны (по словам Пепи, временно заменяющей буфетчицу Фриду) – кратковременен и нередко сопровождается выпадением снега. Зима в романе – это авторское восприятие человеческой жизни, погружённой в холод, усталость и постоянные снежные препятствия.

Композиция романа не поддаётся какому-либо анализу в силу незаконченности и особого сюжетного развития «Замка». В этом произведении нет резких спадов и подъёмов. Главный герой – К. – приезжает в Деревню (рождается) и остаётся в ней навсегда для того, чтобы найти дорогу в Замок (к Богу). Роман, как и вся человеческая жизнь, не имеет классической завязки, развития и кульминации. Он, скорее, делится на смысловые части, представляющие собой разные этапы жизни главного героя.

В начале К. выдаёт себя за землемера и с удивлением узнаёт, что он и есть – землемер. От Замка К. получает двух помощников – Артура и Иеремию. В романе эти герои отчасти напоминают собой ангелов (хранителя и «разрушителя»), отчасти – детей. Непосредственным начальником К. становится Кламм – важный чиновник из Замка. Кто такой Кламм? Как он выглядит? Что собой представляет? Чем занимается? Этого не знает никто. Даже посыльный Кламма – Варнава – и тот никогда напрямую не видел этого персонажа. Не удивительно, что К., как и все жители Деревни, неудержимо влечёт к Кламму. Главный герой понимает, что именно он поможет ему найти дорогу в Замок. В каком-то смысле Кламм является для деревенского населения Богом, если не считать того, что главным в Замке заявлен некий граф Вествест, который упоминается только один раз – в самом начале романа.

Как и в любом крупном произведении, в «Замке» есть своя вставная история – рассказ Ольги, сестры Варнавы, о несчастье, приключившемся с её семьёй. Повествование девушки можно назвать информационной кульминацией романа, объясняющей читателю истинные взаимоотношения между деревенскими жителями и замковыми чиновниками. Первые, как и положено обычным людям боготворят вторых, являющихся небесными созданиями (какими именно: добрыми или злыми – каждый может решить для себя сам). В Деревне принято угождать чиновникам из Замка, исполнять все их прихоти. Когда Амалия (младшая сестра Варнавы и Ольги) отказывается прийти в гостиницу на свидание с Сортини, новость моментально разносится по округе, и семья девушки оказывается в полной изоляции – с ними перестают работать и общаться. Попытки отца семейства испросить своей семье прощения (вымолить) заканчиваются тяжёлой болезнью. Ольга, проводящая ночи со слугами чиновников, не может добиться даже того, чтобы о ней потом вспомнили в Замке. И только Варнава, горящей искренним рвением попасть на службу в Замок, добирается до самых первых канцелярий (церкви), где он видит просителей (людей), чиновников (священнослужителей) и иногда даже самого Кламма (Бога).

Любовная сюжетная линия в романе связана с взаимоотношениями К. и Фриды. Главный герой обращает на неё внимание, узнав, что она является любовницей Кламма. К Фриде его влечёт в силу двух причин: она хороша и как средство достижения цели (личной встречи с Кламмом), и как олицетворение Кламма и Замка. Что движет самой Фридой, бросившей хорошую должность (жизнь) и влиятельного любовника (Бога) ради нищего землемера, понять сложно. Можно лишь предположить, что девушка захотела бросить вызов обществу с тем, чтобы стать ещё более заметной и любимой Кламмом по возвращении к нему (после искупления грехов).

Действие происходит в Австро-Венгрии, до Ноябрьской революции 1918 г.

К., молодой человек примерно тридцати лет, прибывает в Деревню поздним зимним вечером. Он устраивается на ночлег на постоялом дворе, в общей комнате среди крестьян, замечая, что хозяин чрезвычайно смущён приходом незнакомого гостя. Заснувшего К. будит сын смотрителя Замка, Шварцер, и вежливо объясняет, что без разрешения графа - владельца Замка и Деревни, здесь никому не разрешается жить или ночевать. К. сначала недоумевает и не принимает это заявление всерьёз, но, видя, что его собираются выгнать среди ночи, с раздражением объясняет, что прибыл сюда по вызову графа, на работу в должности землемера. Вскоре должны подъехать его помощники с приборами. Шварцер звонит в Центральную канцелярию Замка и получает подтверждение словам К. Молодой человек отмечает для себя, что работают в Замке, как видно, на совесть, даже по ночам. Он понимает, что Замок «утвердил» за ним звание землемера, знает о нем все и рассчитывает держать в постоянном страхе. К. говорит себе, что его явно недооценивают, он будет пользоваться свободой и бороться.

Утром К. отправляется к Замку, расположенному на горе. Дорога оказывается длинной, главная улица не ведёт, а только приближается к Замку, а потом куда-то сворачивает.

К. возвращается на постоялый двор, где его дожидаются два «помощника», незнакомые ему молодые парни. Они называют себя его «старыми» помощниками, хотя признают, что землемерную работу не знают. К. ясно, что они прикреплены к нему Замком для наблюдения. К. хочет ехать с ними на санях в Замок, но помощники заявляют, что без разрешения посторонним нет доступа в Замок. Тогда К. велит помощникам звонить в Замок и добиваться разрешения. Помощники звонят и мгновенно получают отрицательный ответ. К. сам снимает трубку и долго слышит непонятные звуки и гудение, прежде чем ему отвечает голос. К. мистифицирует его, говоря не от своего имени, а от имени помощников. В результате голос из Замка называет К. его «старым помощником» и даёт категорический ответ - К. навсегда отказано в посещении Замка.

В этот момент посыльный Варнава, молоденький парнишка со светлым открытым лицом, отличающимся от лиц местных крестьян с их «словно нарочно исковерканными физиономиями», передаёт К. письмо из Замка. В письме за подписью начальника канцелярии сообщается, что К. принят на службу к владельцу Замка, а непосредственным его начальником является староста Деревни. К. решает работать в Деревне, подальше от чиновников, рассчитывая стать «своим» среди крестьян и тем самым хоть чего-то добиться от Замка. Между строк он вычитывает в письме некую угрозу, вызов к борьбе, если К. согласится на роль простого работника в Деревне. К. понимает, что вокруг все уже знают о его прибытии, подглядывают и приглядываются к нему.

Через Варнаву и его старшую сестру Ольгу К. попадает в гостиницу, предназначенную для господ из Замка, приезжающих в Деревню по делам. Ночевать в гостинице посторонним запрещается, место для К, - только в буфете. В этот раз здесь ночует важный чиновник Кламм, имя которого известно всем жителям Деревни, хотя мало кто может похвастаться, что видел его своими глазами,

Буфетчица Фрида, подающая пиво господам и крестьянам, важная персона в гостинице. Это невзрачная девушка с печальными глазами и «жалким тельцем». К. поражён её взглядом, полным особого превосходства, способным решить многие сложные вопросы. Её взгляд убеждает К., что такие вопросы, касающиеся лично его, существуют.

Фрида предлагает К. посмотреть на Кламма, находящегося в смежной с буфетом комнате, через потайной глазок. К. видит толстого, неуклюжего господина с обвисшими под тяжестью лет щеками. Фрида любовница этого влиятельного чиновника, поэтому и сама имеет большое влияние в Деревне. На должность буфетчицы она пробилась прямо из скотниц, и К. выражает восхищение её силой воли. Он предлагает Фриде бросить Кламма и стать его любовницей. Фрида соглашается, и К. проводит ночь под стойкой буфета в её объятиях. Когда под утро из-за стены раздаётся «повелительно-равнодушный» зов Кламма, Фрида дважды с вызовом отвечает ему, что она занята с землемером.

Следующую ночь К. проводит с Фридой в комнатёнке на постоялом дворе, почти в одной постели с помощниками, от которых он не может избавиться. Теперь К. хочет поскорее жениться на Фриде, но прежде, через неё, намерен поговорить с Кламмом. Фрида, а затем хозяйка постоялого двора Гардена убеждают его, что это невозможно, что Кламм не будет, даже не может разговаривать с К., ведь господин Кламм - человек из Замка, а К. не из Замка и не из Деревни, он - «ничто», чужой и лишний. Хозяйка сожалеет, что Фрида «оставила орла» и «связалась со слепым кротом».

Гардена признается К., что больше двадцати лет назад Кламм три раза вызывал её к себе, четвёртого раза не последовало. Она хранит как самые дорогие реликвии чепчик и платок, подаренные ей Кламмом, и фотографию курьера, через которого была вызвана первый раз. Гардена вышла замуж с ведома Кламма и долгие годы по ночам говорила с мужем только о Кламме. К. нигде ещё не видел такого переплетения служебной и личной жизни, как здесь.

От старосты К. узнает, что распоряжение о подготовке к прибытию землемера было им получено уже много лет назад. Староста сразу же отправил в канцелярию Замка ответ, что землемер никому не нужен в Деревне. Видимо, этот ответ попал не в тот отдел, произошла ошибка, признать которую было нельзя, потому что возможность ошибок в канцелярии исключена вообще, Однако контрольные инстанции позже признали ошибку, и один чиновник заболел. Незадолго до прибытия К. история пришла, наконец, к благополучному концу, то есть - к отказу от землемера. Неожиданное появление К. теперь сводит к нулю всю многолетнюю работу. В доме старосты и в амбарах хранится корреспонденция Замка. Жена старосты и помощники К. вытряхивают из шкафов все папки, но найти нужное распоряжение им так и не удаётся, как не удаётся и сложить папки на место.

Под давлением Фриды К. принимает предложение старосты занять место школьного сторожа, хотя от учителя он узнает, что сторож нужен Деревне не больше, чем землемер. К. и его будущей жене негде жить, Фрида пытается создать подобие семейного уюта в одном из классов школы.

К. приходит в гостиницу, чтобы застать там Кламма. В буфете он знакомится с преемницей Фриды, цветущей девицей Пепи, и выясняет от неё, где находится Кламм. К. долго подстерегает чиновника во дворе на морозе, но Кламм все же ускользает. Его секретарь требует от К. пройти процедуру «допроса», ответить на ряд вопросов для составления протокола, подшиваемого в канцелярии. Узнав, что сам Кламм за нехваткой времени протоколов не читает, К. убегает.

По дороге он встречает Варнаву с письмом от Кламма, в котором тот одобряет землемерные работы, проводимые К. с его ведома, К. считает это недоразумением, которое Варнава должен разъяснить Кламму. Но Варнава уверен, что Кламм не станет и слушать его.

К. с Фридой и помощниками спят в гимнастическом зале школы. Утром их застаёт в постели учительница Гиза и устраивает скандал, сбрасывая со стола линейкой остатки ужина на глазах у довольных детей. У Гизы есть поклонник из Замка - Шварцер, но она любит только кошек, а поклонника терпит.

К. замечает, что за четыре дня совместной жизни с его невестой происходит странная перемена. Близость к Кламму придавала ей «безумное очарование», а теперь она «увядает» в его руках. Фрида страдает, видя, что К. мечтает лишь о встрече с Кламмом. Она допускает, что К. легко отдаст её Кламму, если тот того потребует. Вдобавок она ревнует его к Ольге, сестре Варнавы.

Ольга, умная и самоотверженная девушка, рассказывает К. грустную историю их семьи. Три года назад на одном из деревенских праздников чиновник Сортини не мог отвести глаз от младшей сестры, Амалии. Утром курьер доставил Амалии письмо, составленное в «гнусных выражениях», с требованием явиться в гостиницу к Сортини. Возмущённая девушка порвала письмо и бросила клочки в лицо посыльному, должностной особе. Она не пошла к чиновнику, а ни одного чиновника в Деревне не отталкивали. Совершив такие проступки, Амалия навлекла проклятие на свою семью, от которой отшатнулись все жители. Отец, лучший сапожник в Деревне, остался без заказов, лишился заработка. Он долго бегал за чиновниками, поджидая их у ворот Замка, молил о прощении, но его никто не желал выслушивать. Наказывать семью было излишним, атмосфера отчуждения вокруг неё сделала своё дело. Отец и мать с горя превратились в беспомощных инвалидов.

Ольга понимала, что люди боялись Замка, они выжидали. Если бы семья замяла всю историю, вышла к односельчанам и объявила, что все улажено благодаря их связям, Деревня приняла бы это. А все члены семьи страдали и сидели дома, в результате они оказались исключёнными из всех кругов общества. Терпят только Варнаву, как самого «невинного». Для семьи главное - чтобы он был официально оформлен на службе в Замке, но даже этого узнать точно нельзя. Возможно, решение о нем ещё не принято, в Деревне в ходу поговорка: «Административные решения робки, как молоденькие девушки». Варнава имеет доступ к канцеляриям, но они - часть других канцелярий, потом идут барьеры, а за ними снова канцелярии. Барьеры есть кругом, так же как и чиновники. Варнава и рта не смеет раскрыть, выстаивая в канцеляриях. Он уже не верит, что его по-настоящему приняли на службу в Замке, и не проявляет рвения в передаче писем из Замка, делая это с опозданием. Ольга сознаёт зависимость семьи от Замка, от службы Варнавы, и чтобы получить хоть какую-то информацию, она спит со слугами чиновников на конюшне.

Измученная неуверенностью в К., уставшая от неустроенной жизни, Фрида решает вернуться в буфет, Она берет с собой Иеремию, одного из помощников К., которого знает с детства, надеясь создать с ним семейный очаг.

Секретарь Кламма Эрлангер хочет принять К. ночью в своём гостиничном номере. В коридоре уже ждут люди, в том числе знакомый К. конюх Герстекер. Все рады ночному вызову, сознают, что Эрлангер жертвует своим ночным сном по доброй воле, из чувства долга, ведь в его служебном расписании времени для поездок в Деревню нет. Так делают многие чиновники, проводя приём либо в буфете, либо в номере, по возможности за едой, а то даже и в постели.

В коридоре К. случайно сталкивается с Фридой и пытается снова завоевать её, не желая отдавать «неаппетитному» Иеремии. Но Фрида упрекает его в измене с девицами из «опозоренной семьи» и в равнодушии и убегает к заболевшему Иеремии.

После встречи с Фридой К. не может найти комнату Эрлангера и заходит в ближайшую в надежде ненадолго вздремнуть. Там дремлет другой чиновник, Бюргель, который рад слушателю. Приглашённый им присесть, К. валится на его постель и засыпает под рассуждения чиновника о «непрерывности служебной процедуры». Вскоре его требует к себе Эрлангер. Стоя в дверях и собираясь уходить, секретарь говорит, что Кламму, привыкшему получать пиво из рук Фриды, появление новой служанки Пепи мешает в его ответственной работе. Это нарушение привычки, а малейшие помехи в работе следует устранять. К. должен обеспечить немедленное возвращение Фриды в буфет. Если он оправдает доверие в этом «небольшом дельце», это может оказаться полезным его карьере.

Понимая полную бесполезность всех своих стараний, К. стоит в коридоре и наблюдает за оживлением, которое началось в пять часов утра. Шумные голоса чиновников за дверями напоминают ему «пробуждение в птичнике». Служители развозят тележку с документами и по списку раздают их чиновникам по комнатам. Если дверь не открывается, документы складываются на полу. Одни чиновники «отбиваются» от документов, другие, напротив, «претендуют», выхватывают, нервничают.

Хозяин гостиницы гонит К., не имеющего права разгуливать здесь, «как скотина на выпасе». Он объясняет, что цель ночных вызовов состоит в том, чтобы побыстрее выслушать посетителя, чей вид днём господам чиновникам невыносим. Услышав, что К. побывал на приёме у двух секретарей из Замка, хозяин разрешает ему переночевать в пивном зале.

Заменявшая Фриду краснощёкая Пепи сокрушается, что её счастье было так коротко. Кламм не появился, а ведь она готова была бы на своих руках отнести его в буфет.

К. благодарит хозяйку гостиницы за ночлег. Она заводит с ним разговор о своих платьях, вспомнив его случайное замечание, которое её задело. К. проявляет определённый интерес к внешности хозяйки, к её нарядам, обнаруживает вкус и знание моды. Надменно, но заинтересованно хозяйка признает, что он может стать для неё незаменимым советчиком. Пусть он ждёт её вызова, когда прибудут новые наряды.

Конюх Герстекер предлагает К. работу на конюшне. К. догадывается, что Герстекер с его помощью надеется чего-нибудь добиться у Эрлангера. Герстекер не отрицает этого и ведёт К. в свой дом на ночлег. Мать Герстекера, читающая книгу при свете свечи, подаёт К. дрожащую руку и усаживает рядом с собой.

Пересказала

Послесловия и примечания к роману «Замок»

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Этой ситуацией серьезного, возможно, решающего поражения героя оставленный нам Францем Кафкой роман еще не завершается, а продолжает разворачиваться дальше.

Прежде всего тут же следует новое поражение. Впрочем, с К. дружески беседует секретарь из Замка. Правда, и это дружелюбие вызывает ощущение некоторого сомнения, но тем не менее впервые случилось так, что власти из Замка впервые проявили добрую волю, даже готовы объясниться по поводу дела, в которое они, правда (в том-то и закавыка), не в состоянии вмешаться и помочь К. Но К. слишком утомлен, слишком он сонный, чтобы хотя в общих чертах попробовать проверить это предположение. В решающее мгновение тело его перестало ему повиноваться. Следует сцена, в течение которой К. уклоняется все дальше от своей цели. — Все эти эпизоды построены весьма приблизительно — как бы в виде этюдов. Так как они не нашли уже своего завершения, я поместил их в Приложение к тексту (аналогично незавершенным главам романа «Процесс»).

Заключительной главы Кафка не написал. Тем не менее однажды на мой вопрос, как должен закончиться роман, кое-что он рассказал. Так называемый землемер получит по крайней мере частичное удовлетворение. Он не прекратил своей борьбы, а умер, обессилев. Вокруг его смертного ложа соберется община, и вниз из замка тут же доставят решение о том, что, правда, притязания К. на право проживания в деревне не удовлетворены, но что, принимая во внимание некоторые побочные обстоятельства ему позволено в ней жить и работать.

Этим, правда, весьма отстраненно и иронически словно бы сведенным до минимума отголоском гетевского «лишь тот достоин избавления, чей каждый день стремленью подчинен», следовательно, должно закончиться это произведение, словно поэтический афоризм мог бы принадлежать и Францу Кафке. Правда, вывод его умышленно информативен, да и в скудном словесном одеянии и по существу интерпретирован так, что этот новый вывод вызывает не тоску главной цели и крайнего познания человечества, а потребность самых примитивных животных условий — тоску по домашнему очагу и профессиональным обязанностям, тоску по обществу. На первый взгляд это различие выглядит очень большим, но оно заметно уменьшается, когда почувствуешь, как эти примитивные цели приобретают для Кафки религиозное значение, короче говоря — смысл правильной жизни, правильного пути (Дао).

При издании романа «Процесс» я умышленно опустил в своем послесловии какие-либо догадки по поводу содержания произведения, толкование его и тому подобное. Потом я часто читал в критике классически ошибочные толкования, что в «Процессе» Кафка взялся за бичевание недостатков юридической системы, — так что я все-таки пожалел о своей сдержанности, но, без сомнения, раскаялся бы еще больше, если бы дал толкования на свой манер и все-таки не избавился бы от неизбежных ошибок со стороны поверхностных или не слишком талантливых читателей.

На этот раз случай распорядился по-другому. Роману «Замок» до состояния готовности к публикации было гораздо дальше, чем «Процессу», хотя совершенно точно также, как в «Процессе», ощущение безысходности, которого писатель хотел избежать, не смотря на явно незавершенный вид романа, внутренне было вполне преодолено. Слишком уж это связано с тайной и абсолютной неповторимостью писательского мастерства Кафки, с тем, что для настоящего читателя большого романа, незавершенного вплоть до определенного момента, предпосылки к которому даны почти без пробелов, формальное его завершение становится неважным. Тем не менее в том состоянии, в котором находился «Процесс», завершение его могло оказаться излишним в большей степени, чем в случае с романом «Замок». Коли выстраивается рисунок формального завершения, во вспомогательных штрихах уже нет необходимости. Если рисунок не завершен, то в праве потребовать дополнительных штрихов и кое-каких прочих вспомогательных средств, примечаний и т.д., чтобы вывести предположительный рисунок дальнейшего хода событий. Собственно говоря, рисунок произведения искусства не терпит вмешательства или хотя бы малейших поправок, подсказок и вспомогательных штрихов.

Дополнительные детали, которые я счел не слишком излишними для романа «Замок» (по сравнению с «Процессом»), как раз и исходят из романа «Процесс». Близость обоих произведений очевидна. На это указывает не только сходство имен героев (Йозеф К. и К. в «Замке»), здесь упомяну, что роман «Замок» оказался начат от первого лица, позднее самим писателем начальная глава была исправлена таким образом, что «Я» вообще уступила место «К» и следующие главы так же переработаны на этом основании. Существенно, что героя в «Процессе» преследует невидимое, таинственное ведомство, вызывая в суд; в «Замке же он отбивается от точно такой же инстанции. Йозеф К. пускается в бегство, скрываясь, К. ввязывается в борьбу, нападая сам. Но, несмотря на противоположность ситуаций, основное ощущение их сходно. Что же означает «Замок» с его странными событиями, его непостижимой иерархии чиновников, его приступами и коварством, его претензиями (и претензиями вполне обоснованными) на безусловное внимание и безусловное повиновение? Не исключая специального толкования, которое может быть абсолютно верным, но ограниченным по сравнению с беспредельностью вселенной как внутренняя поверхность китайской резьбы по дереву по сравнению с ее внешней оболочкой, — этот «Замок», к которому К. так и не получил доступа, и непостижимым образом не разу не смог по-настоящему приблизиться, есть именно то, что теологи называют «Божьей милостью» — Божественное провидение, руководительство человеческими судьбами (в деревне), воздействие случайности, таинственных решений, исполнения их и сопротивления им, не заработанная и не заслуженная, тяготеющая над жизнью всех. Вот так в «Процессе» и в «Замке» как бы предстали обе ипостаси божества (с точки зрения Каббалы) — Божественный суд и Божественная ипостась

К. ищет связи с милостью божества, одновременно стараясь укорениться в деревне у подножья замка, он сражается за место работы и проникновение в новую жизненную среду; благодаря выбору профессии и женитьбы хочет укорениться в деревне, хочет как «чужак», следовательно, с отличной от всех позиции, хочет иначе, чем остальные, добиться того, чтобы также, как самый дюжинный обыватель, без особых усилий и соображений, попасть в замок. Решающим для этого моего мнения является то, с какой чуткостью Франц Кафка напомнил мне однажды анекдот, который привела племянница Флобера в своей переписке. Он гласит: «Не сожалел ли в свои последние годы он (Флобер), что не избрал жизненной стези обывателя? Я почти могу в это уверовать. Когда думаю о трогательных словах, сорвавшихся как то с его губ, когда мы возвращались домой по берегу Сены; мы навещали моих приятельниц, они разыскивали где-то в толпе своих хорошеньких детишек. «Они правы» («Они в своем праве»), — сказал он, имея в виду тем самым добрый, почтенный семейный очаг».

Как и в «Процессе», К. держится за женщин, которые должны указать ему правильный путь верные жизненные возможности, правда, одновременно со всей их фальшью и половинчатостью, со всей их лживостью недопустимых способов — иначе К. согласился бы на эти жизненные возможности, именно отсюда проистекает его сосредоточенность, превращающая его борьбу за жизнь и принадлежность к обществу в борьбу религиозную. В одном из эпизодов романа, где К. правда, переоценивает свои успехи, он сам так определяет цель своей жизни: «У меня уже есть, как ни маловажно все это, дом, положение и настоящая работа, у меня есть невеста, которая, коли у меня есть профессия, раздобудет мне работу по специальности, я на ней женюсь и стану полноправным членом общества». У женщин (в романе высказывания героев это подчеркивают) «есть связи в Замке», и в этих связях заключается все их значение, из чего, правда, проистекло множество заблуждений обоих партнеров — мужчины и женщины, а также множество несправедливых обид, кажущихся и настоящих, с обеих сторон. Одно зачеркнутое место в рукописи гласит (даже то доказывает неповторимость Кафки-писателя, что вычеркнутые места в его рукописи точно так же прекрасны и значительны, как и все остальные — не требуется большого пророческого дара, чтобы предвидеть, что позднейшие поколения опубликуют когда-нибудь и эти вычеркнутые строки), так выброшенный автором эпизод, где речь идет о горничной Пепи, гласит: «Ему пришлось сказать себе, что если он встретит здесь вместо Фриды Пепи и предположит у нее какие-нибудь связи в Замке, то постарается изорвать в клочья в своей душе тайну этих объятий, как ему пришлось это сделать с Фридой».

Вся суть событий, рассматриваемых, правда, враждебным взглядом, явно обнаруживается во фрагменте (впоследствии вычеркнутом) из протокола деревенского секретаря Мома. Обратимся к нему после внимательного, пусть весьма одностороннего обзора и именно в этом плане, всего произведения:

«Землемер К. должен сначала добиваться того, чтобы утвердиться в деревне. Это нелегко, так как никто не нуждается в его услугах; никто, кроме владельца трактира «У моста», который, захваченный врасплох, все-таки приютил его, никто, кроме нескольких господ чиновников с их шутками, не побеспокоился о нем. Так с кажущейся бессмысленностью бродил он по округе и был занят ничем иным, как нарушением деревенского покоя. В действительности же он был очень занят, он подкарауливал удачного для себя случая и скоро на него натолкнулся, Фрида, юная официантка господского постоялого двора, поверила его обещаниям и позволила ему себя соблазнить.

Доказать вину землемера К. нелегко. То есть можно только пойти по его следу, когда совершенно проникнешься, как это ни мучительно, ходом его мыслей. При этом нельзя дозволить себе смутиться, когда на этом пути заодно иногда доходят до невероятных низостей; напротив, если уж заходят далеко, тогда это, конечно, не блуждание впотьмах, тогда это уже сознательная позиция. Возьмем, например, случай с Фридой, Ясно, что землемер Фриду не любит и женится на ней не по любви; он достаточно хорошо понимает, что она — невзрачная девушка с тираническим характером и к тому же с очень дурным прошлым, соответственно с этим он с ней и обращается и болтается по округе, не заботясь о ней. Такова суть дела. Теперь его можно интерпретировать различными способами, так, например, что К. казался бы очень слабым или очень благородным, или просто дрянным человеком. Но тут концы с концами не сходятся. Истина обнаружится, если только мы старательно пойдем по его следам, которые мы здесь обнаружили — с самого начала, от прибытия, вплоть до его связи с Фридой. Тогда обнаружится ужасающая истина; нужно, конечно, еще и привыкнуть к тому, чтобы в нее поверить, но ничего другого не остается. Лишь из самых грязных побуждений К. сближается с Фридой и не отстанет от нее, пока имеется хотя бы какая-нибудь надежда, что расчеты его оправдаются. То есть он полагает, что ему удалось «подцепить на крючок» влюбленного в нее господина председателя и тем самым получить во владение залог того, что Фрида может быть выкуплена за самую высокую цену. Вести переговоры об этой цене с господином председателем — теперь его единственное стремление. Так как Фрида для него — ничто, а цена — все, то в отношении Фриды он был готов на любую уступку, зато относительно цены — настойчив и тверд. Пока что безобидный, если не обращать внимания на омерзительность его предложений и предположений, он, если поймет, как тяжко заблуждался и опозорился, мог стать даже зловредным, — естественно, в пределах своей незначительности».