Жизнь простого народа всегда была тяжела. Особенно в России с ее невыносимым климатом. Особенно до отмены крепостного права. Страной управляли безжалостные, алчные помещики, цари, которые вгоняли в гроб крестьян для достижения поставленных целей. Трагична судьба крепостных, строивших первую железную дорогу между Москвой и Петербургом. Этот путь усыпан костьми тысяч мужиков. Трагедии посвятил свое произведение Некрасов («Железная дорога»). Краткое содержание и анализ его раскроют нам, что хотел передать поэт с обостренным чувством гражданского долга читателям.

Тема сложной жизни русского народа в творчестве Некрасова

Великий поэт был по-настоящему народным писателем. Он воспевал красоту Руси, писал о тяжелой участи крестьян, людей низших сословий, женщин. Именно он ввел в литературу разговорную речь, тем самым оживив представленные в произведениях образы.

Показал трагичность судьбы крепостных мужиков в своей поэзии Некрасов. «Железная дорога», краткое содержание которой мы изложим, - небольшое стихотворение. В нем автор сумел передать несправедливость, лишения и чудовищную эксплуатацию, которой подверглись крестьяне.

Н. А. Некрасов, «Железная дорога»: краткое содержание

Произведение начинается с эпиграфа. В нем мальчик Ваня спрашивает у генерала, кто строил железную дорогу. Тот отвечает: граф Клейнмихель. Таким образом, Некрасов начал свою поэму с сарказма.

Далее читатели погружаются в описание русской осени. Она славная, со свежим воздухом, красивыми пейзажами. Автор летит по рельсам, погружаясь в свои думы.

Он, услышав про то, что дорогу построил граф Клейнмихель, говорит, что не нужно скрывать правду от мальчика, и начинает рассказывать о строительстве железного пути.

Мальчику послышалось, будто к стеклам поезда набежала толпа мертвецов. Они говорят ему, что люди строили эту дорогу в любую погоду, жили в землянках, голодали, болели. Их грабили и секли. Теперь другие пожинают плоды их труда, а строители истлевают в земле. "Поминают ли их добром, - спрашивают мертвецы, - или люди забыли о них?"

Автор говорит Ване, что не нужно бояться пения этих погибших мужиков. Показывает на того, кто изможден от тяжелого труда, стоит, согнувшись, и долбит землю. Так тяжело люди добывают свой хлеб. Нужно уважать их труд, говорит он. Автор уверен, что народ вынесет все и в конце концов проложит себе дорогу.

Ваня уснул и проснулся от свистка. Он рассказал папаше-генералу свой сон. В нем ему показали на 5 тысяч мужиков и сказали, что это и есть строители дороги. Услышав это, тот захохотал. Он сказал, что мужики - пьяницы, варвары и разрушители, что они могут терема свои лишь строить. Генерал попросил не рассказывать ребенку о страшных зрелищах, а показать светлые стороны.

Так описал строительство дороги в своем стихотворении Некрасов «Железная дорога». Краткое содержание ("брифли" - так оно называется по-английски) не сможет, конечно, передать всю боль автора за простого обманутого человека. Чтобы прочувствовать весь сарказм и горечь несправедливости, стоит прочитать это стихотворение в подлиннике.

Анализ произведения

Поэзия представляет собой разговор автора-попутчика с мальчиком Ваней. Автор хотел, чтобы люди помнили, каким образом мы получаем блага, кто за этим стоит. Также он рассказал читателям об алчности вышестоящих, их бесчеловечности. О крестьянах-мужиках, которые ничего не получают за свой труд.

Всю несправедливость и трагичность жизни крепостных показал в своем произведении Некрасов. «Железная дорога», краткое содержание которой мы рассмотрели, относится к немногим произведениям XIX века с социальной направленностью, рассказывающих о жизни простого народа с сочувствием.

Заключение

В своем стихотворении поэт отмечает, что творцы всего великого на Руси - это простые мужики. Однако все лавры достаются помещикам, графам, подрядчикам, которые бесстыдно эксплуатируют рабочих и обманывают их.

Заканчивает картиной рабского ликования и покорности свое произведение Некрасов. «Железная дорога» (краткое содержание об этом рассказывает) построена, крестьян обвели вокруг пальца. Но они настолько робки и покорны, что радуются и перепавшим им крохам. В заключительных строках Некрасов ясно дает понять, что не рад этой покорности и надеется, что настанет время, когда крестьяне разогнут свою спину и скинут тех, кто сидит на ней.

Картина народной жизни представлена в стихотворении “Железная дорога”. Этому стихотворению предпослан не вполне обычный эпиграф: не литературная цитата, не народная пословица, а вопрос какого-то мальчика, заданный отцу, и ответ отца. Оформлено это как миниатюрная пьеска - указаны действующие лица, имеются авторские ремарки:

Ваня (в кучерском армячке)
Папаша! кто строил эту дорогу?
Папаша (в псмъто на красной подкладке)
Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!
Разговор в вагоне

Этот своеобразный эпиграф выполняет роль экспозиции, введения: и с Ваней, и с папашей у автора состоится разговор. Нетрудно догадаться, о чем он будет: о том, кто же на самом деле строил железную дорогу. Ее, соединившую в 1852 г. Москву и Петербург, прокладывали 10 лет под руководством главного управляющего путями сообщения графа П.А. Клейнмихеля. Осенью 1864 г. Некрасов в поезде, услышав или будто бы услышав приведенный в эпиграфе разговор отца с сыном, счел или будто бы счел нужным вмешаться в этот разговор. Но сначала - в первой части стихотворения - он поведал о том, как хороша лунная ночь, видная из окна вагона.

Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит.

В этих звучных стихах (яфеным, бофит) побеждена усталость, крепнут силы. Природа необыкновенно прекрасна. А как же болота с кочками, пни (обрубки бывших деревьев)? Ими едва ли принято любоваться. Говорят: “глуп, как пень”, а болотом именуют обывательщину, застой. Но подлинный поэт найдет всему этому место в мире красоты. Некрасов - подлинный.

Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -
Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...

Красота хороша не только сама по себе, но и тем, что она национально родная: Русь... Хорошо путешествовать по России, наслаждаясь новообретенным комфортом железнодорожной вояжировки, это чувство удовольствия охотно выражали разные поэты некрасовской эпохи, не чуждо оно и нашему автору: “Быстро лечу я по рельсам чугунным, / Думаю думу свою...”

Добрый папаша! К чему в обаянии
Умного Ваню держать?
Вы мне позвольте при лунном сиянии
Правду ему показать.

В нашем языковом сознании слово “обаяние” - приятное. Никто не откажется от того, чтобы выглядеть обаятельным человеком. Но в этих стихах Некрасова данное слово имеет несколько иной оттенок значения. Обаяние - нечто близкое к заблуждению, хотя, впрочем, тоже приятному. “Он в каком-то обаянии, ничего не видит” (пример из “Толкового словаря” Даля). Казалось, что “все хорошо под сиянием лунным”, однако при том же “лунном сиянии” предстоит разглядеть весьма жестокую “правду”, которая будет показана Ване:

Труд этот, Ваня, был страшно громаден, -
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.

Строка “Не по плечу одному” прямо отсылает к эпиграфу, отвергая ответ “папаши”, сказавшего, что железную дорогу строил Клейнмихель. На самом деле ее строили, как выяснится, “массы народные”, а подвиг их на это царь Голод. Грандиозная символическая фигура: Голод правит миром. Как у Шиллера: “Любовь и Голод правят миром” (по словам Горького, “это самый правдивый и уместный эпиграф к бесконечной истории страданий человека”). Понуждаемые Голодом, люди нанимались строить железную дорогу в нечеловечески тяжелых условиях, и многие “фоб обрели здесь себе”; “дороженька” сейчас такая красивая (“насыпи узкие, столбики, рельсы, мосты”), построена на русских костях, им же нет счету.

Чу! Восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные...
Что там? Толпа мертвецов!

“Чу!” - междометие, по значению близкое к призыву “слушай!”. Начинается страшное. Как в балладах (например, Жуковского, Катенина, Лермонтова) - мертвецы встают из могил. О своеобразной балладности уже шла речь в связи со стихотворением “Вчерашний день, часу в шестом...”. Выходцы из могил преследуют мчащийся поезд; мертвецы не просто бегут, но поют песню, в которой опять-таки упоминается лунная ночь - время, самое подходящее для контакта живых с призраками, которые, по обыкновению, должны исчезнуть перед рассветом. Они поют о том, как им при жизни было холодно и голодно, как они болели, как их обижали десятники, то есть старшие над группой рабочих. Один из этой толпы мертвецов - “высокорослый больной белорус”, русоволосый и изможденный лихорадкой, - обрисован особенно подробно, упоминается даже колтун в его волосах (болезнь, при которой слипаются и склеиваются волосы на голове; возникает в антисанитарных условиях, может быть следствием инфекции).

Одна многозначительная странность: написано, что белорус стоит. А ведь толпа мертвецов, представителем которой он является, бежит. Как будто это маленькое противоречие (белорус должен был бы бежать вместе со всеми), но оно пришлось очень кстати. Статическая фигура, выхваченная из общего потока и застывшая на одном месте, легче поддается детальному описанию. В отличие от мертвецов, поющих на бегу свою песню, белорус молчит. Это еще более обосабливает его от остальных. В результате как-то забываешь, что он мертвый, и начинаешь относиться к нему как к живому. Тем более что детали его портрета (бескровные губы, упавшие веки, опухшие ноги и пр.) могут обозначать не только смерть, но и болезненность живого человека. И далее: “Эту привычку к труду благородную нам бы не худо с тобой перенять”. Это прозвучало бы странно, если помнить, что белорус мертвый: не у мертвеца же брать уроки труда! К тому же пафос труда перебивается зловещими мотивами смерти: в поведении белоруса поэт усматривает нечто тупое и механическое, нечто похожее на неживую заведенную куклу, однообразно повторяющую какое-то заданное движение.

Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.

Словосочетание “мужика уважать” стало расхожим. В балладе А.К. Толстого “Поток-богатырь” герой попадает из Древней Руси в Россию XIX в., и его строго спрашивают: “Уважаешь ли ты мужика?” - “Какого?” - “Мужика вообще, что смиреньем велик!” Но Поток говорит: “Есть мужик и мужик. / Если он не пропьет урожаю, / Я тогда мужика уважаю”.

Да не робей за отчизну любезную...
Вынес достаточно русский народ.

В первоначальном варианте текста вместо слова “достаточно” было: “татарщину”, то есть монголо-татарское иго (1243-1480). Замененное слово удивительно созвучно заменившему. Можно догадываться о причинах такой замены: “татарщина” - дела далекого исторического прошлого, между тем как в строительстве железной дороги наверняка участвовали и татары “с матушки Волги, с Оки”, страдавшие вместе с русскими, так зачем же их задевать этим словом, как бы способствуя тем самым национальной розни?

В начале третьей части балладные мертвецы исчезают:

В эту минуту свисток оглушительный
Взвизгнул - исчезла толпа мертвецов.

Здесь паровозный свисток сыграл традиционную роль петушьего крика, предвещающего утреннюю зарю и разгоняющего призраков, которые теперь спешат скрыться из мира живых. Таковы славянские, и не только славянские, представления на этот счет. У Шекспира именно так исчезает призрак отца Гамлета: “Он вдруг исчез при крике петуха” (цит. по современному Некрасову переводу А. Кронеберга). Ване кажется, что все это привиделось ему во сне: появились тысячи мужиков (рассказывает он “папаше”), и некто - он - сказал: “Вот они - нашей дороги строители!..” Может быть, этот он тоже был в Ванином сне - и рассказывал о строителях железной дороги, и показывал их? Но нет, отец мальчика, оказавшийся генералом, воспринимает рассказчика как реальное лицо и вступает с ним в спор. Он говорит, что побывал недавно в Риме, в Вене, видел чудесные памятники старинной архитектуры. Неужели “все это народ сотворил” - такую красоту? И неужели собеседник генерала, говоривший так красноречиво о нуждах низкой жизни, ставит их превыше вечных идеалов прекрасного:

- Или для вас Аполлон Бельведерский
Хуже печного горшка?

Имеется в виду стихотворение Пушкина “Поэт и толпа”, в котором резко осуждается своекорыстная “чернь”: “...на вес / Кумир ты ценишь Бельведерский, / Ты пользы, пользы в нем не зришь... / Печной горшок тебе дороже...” Что важнее: красота или польза? Шекспир или сапоги? Рафаэль или керосин? Аполлон Бельведерский или печной горшок? - об этом на все лады спорили в некрасовскую эпоху, литература и публицистика бились над этими “проклятыми” вопросами. С одной стороны, эстеты, жрецы чистого искусства, с другой - утилитаристы, материалисты. Некрасовский генерал эстетствует, презирает черный и грубый народ:

Вот ваш народ - эти термы и бани,
Чудо искусства - он всё растаскал!

Восклицание “Вот ваш народ!” вошло в изустный обиход. В повести Короленко “Прохор и студенты” два студента проходят мимо жалкого, опустившегося мужичка, и, указывая на него, один говорит другому: “Вот ваш народ!”, а тот недоумевает: где же народ, ведь я тут один! Термы - древнеримские общественные бани, когда-то роскошные, ныне развалины, свидетельствующие о погибшем величии античной культуры. Ее разрушили варвары, то есть народы, не причастные к римской цивилизации: славяне (по-видимому, южные, нерусские), германцы... разрушители, а не созидатели:

Ваш славянин, англосакс и германец
Не создавать - разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяниц!..

Точно так же, по мнению генерала, нельзя и русских варваров-мужиков считать созидателями железной дороги: “дикое скопище пьяниц” на это не способно. Но ведь есть же и “светлая сторона” народной жизни! Так пусть же собеседник генерала покажет Ване и ее, вместо того чтобы травмировать ребенка “зрелищем смерти, печали”! И в четвертой части стихотворения показана эта “светлая сторона”.

Строительство железной дороги закончено, мертвые в земле, больные в землянках, рабочие собрались у конторы: каков-то будет заработок? Но плуты-десятники (по-современному бригадиры) рассчитали их так лихо, что, оказалось, рабочие не только ничего не должны получить, но еще и должны выплатить недоимку (не уплаченную в срок часть налога) подрядчику (здесь - богатому купцу, ответственному за данный участок работы). Положение скверное, но вот появляется сам подрядчик, “проздравляет” (поздравляет) собравшихся и готов их угостить и вообще осчастливить: “Недоимку дарю!”

Реакция народа - всеобщее ликование. Кричат “ура!”. Десятники с песней катят обещанную бочку вина. По-видимому, в словах генерала - “дикое скопище пьяниц!..” - есть известная доля правды. Вот вам и “светлая сторона” народной жизни - замученные люди искренне радуются:

Выпряг народ лошадей - и купчину
Скриком “ура!” по дороге помчал...
Кажется, трудно отрадней картину
Нарисовать, генерал?..

О поэтичности стихотворения Н.А. Некрасова "Железная дорога"

Некрасовское произведение поэтично не только вследствие яркости картин, прелести пейзажей; оно поэтично прежде всего потому, что являющаяся, так сказать, нервной системой стиха поэтичность есть внутренняя мера, которой все в стихе измерено и оценено.

Славная осень! Здоровый, ядреный

Воздух усталые силы бодрит;

Лед неокрепший на речке студеной

Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,

Выспаться можно - покой и простор! -

Желты и свежи лежат, как ковер.

Ясные, тихие дни...

Нет безобразья в природе! И кочи,

И моховые болота, и пни -

Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...

Быстро лечу я по рельсам чугунным,

Думаю думу свою...

Пейзаж Некрасова поэтичен, но это поэзия особого рода. Названо время года - осень, и сразу раскатившееся - ядреный, «воздух ядреный» - дерзкая заявка, обрывающая, кажется, всякую связь с поэтической тра­дицией описания, передачи ощущения осени в русской поэзии. Чего стоит природа, зовущая выспаться, не спать, а именно выспаться. По-мужицки усталый человек хочет уйти в природу, отдохнуть не для того, чтобы «в истине блаженство находить», а просто... выспаться.

Но сфера поэтического не только не пропадает, она расширилась. В самой природе поэтизировано все традиционно непоэтизировавшееся: пни и моховые кочи, лед, словно тающий сахар. Некрасовский стих распах­нут в природу. Мы не только в вагоне, но уже и вне его, мы глотнули воздуха - «воздух усталые силы бодрит». «Около леса, как в мягкой постели, выспаться можно» - здесь передано почти физическое ощущение приобщения к природе, не в высоком философском, тютчевском, а в тоже по-своему высоком, но самом непо­средственном смысле. Некрасов не прозаизирует поэти­ческое, но поэтизирует прозаическое. Два слова в конце этой части - «родимая Русь» («всюду родимую Русь узнаю») -как бы вдруг все к себе сводят, в себя вби­рают и сразу, даже несколько неожиданно, дают стиху высокое звучание. Как музыкант одной нотой, так боль­шой поэт одним словом может определить характер и высоту нашего восприятия. Ведь пушкинское «Зимнее утро» не идиллия у камелька, не зимний пейзаж только, это момент в развитии могучего духа, выраженный в форме подлинно бетховенской сонаты: борение двух на­чал и разрешающий выход в свет, в гармонию финала. И уже в первых пушкинских аккордах

Навстречу северной. Авроры Звездою севера явись!

задана эта высота, эта масштабность, которой уже воль­но или невольно мы определим все развитие темы.

Такова и у Некрасова «родимая Русь» в последней строке первой части, которая никак не исчерпывает, ко­нечно, значительности произведения, но которая на та­кую значительность настраивает. Во вступлении же ин­тонации и мотивы народной песни: «Русь» - «родимая», а «речка» - «студеная». Народ, который явится непо­средственно позднее, явлен уже здесь. В поэте и через поэта он заявил себя, и заявил поэтически.

Первая и вторая части некрасовского произведения внутренне едины, и это не единство контрастов. И та и другая поэтичны. Картина удивительного сна, который увидел Ваня, прежде всего поэтичная картина. Раскре­пощающая условность - сон, который дает возможность увидеть многое, чего не увидишь в обычной жизни, - мотив, широко использовавшийся в русской литературе и до Некрасова. Достаточно вспомнить о Радищеве и Чернышевском, если говорить о близкой Некрасову традиции. У Некрасова сон перестает быть просто ус­ловным мотивом. Сон в некрасовском стихотворении - поразительное явление, в котором смело и необычно совмещены реалистические образы со своеобразным поэтическим импрессионизмом. Сон служит не выявлению смутных подсознательных состояний, души, но и не перестает быть таким подсознательным состоянием, и то, что происходит, происходит именно во сне, вернее, даже не во сне, а в атмосфере странной полудремоты. Что-то все время повествует рассказчик, что-то видит растревоженное детское воображение, и то, что Ваня увидел, гораздо больше того, что ему рассказывалось. Собесед­ник говорил о косточках, а они ожили, как в романти­ческой сказке, о тяжелой жизни людей, и они пропели Ване свою страшную песню. И где был сон, где была явь -р ассказ, не может понять разбуженный, опомнив­шийся мальчик:

«Видел, папаша, я сон удивительный,-

Ваня сказал: - тысяч пять мужиков,

Русских племен и пород представители

Вдруг появились - и он мне сказал:

Вот сии - нашей дороги строители!..»

Как будто бы он - рассказчик, и это, как позднее шутил Маяковский в подобном случае, «устраняет вся­ческие подозрения по поводу веры автора во все за­гробные ахинеи». Но для Вани был не только рассказ, был сон, странный и фантастический. Он у Некрасова выделено курсивом:

И он мне сказал.

Он уже не только рассказчик, но кто-то или что-то трудноуловимое. Как и ряд других элементов некрасов­ского стиха, такое он, возможно, пришло из романти­ческой поэзии, и, видимо, непосредственно из /стихов Жуковского, где встречается часто, например, в пере­веденной Жуковским из Соути «Балладе, в которой опи­сывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди»:

Никто не зрел, как с нею мчался он...

Лишь страшный след нашли на прахе;

Лишь, внемля крик, всю ночь сквозь тяжкий сон

Младенцы вздрагивали в страхе.

Однако то, что у Жуковского выглядит, как хотя и не реальный, но легко определяемый элемент (он - просто нечистая сила), у Некрасова предстает как реальное, но трудно определяемое психологическое состояние. Там не реально, но определенно и грубо; здесь неопре­деленно и тонко, но реально.

Сон Вани подготовлен отчасти уже и пейзажем вступления, картиной лунной ночи. Элемент этого пей­зажа появляется во второй части. Стих вступления

Всё хорошо под сиянием лунным

повторится точно, предваряя картину сна:

Вы мне позвольте при лунном сиянии

Правду ему показать.

Некрасов-поэт не позволяет Некрасову-живописцу внести ни одной лишней краски, стремясь к почти гип­нотической сосредоточенности стихов.

Вместе с Ваней мы погружены в атмосферу полусна, полудремоты. Рассказ ведется как повествование о правде, но и как обращенная к мальчику сказка. Отсюда

удивительная безыскусность и сказочная масштабность уже первых образов:

Труд этот, Ваня, был страшно громаден -

Не по плечу одному! В мире есть царь; этот

царь беспощаден, Голод названье ему».

Сна еще нет. Идет рассказ, идет поезд, идет дорога, дремлет мальчик, и поэт, в первый и единственный раз разошедшийся с рассказчиком, прерывая рассказ, дает еще одну дозу поэтического наркоза. К ритму рассказа он подключает убаюкивающий ритм дороги:

Прямо дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты.

И снова продолжается рассказ:

А по бокам-то все косточки русские...

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Разве мы не усыплены вместе с Ваней? И начался Ванин сон;

Чу! Восклицанья послышались грозные!

Топот и скрежет зубов;

Тень набежала на стекла морозные...

Что там? Толпа мертвецов!

То обгоняют дорогу чугунную,

То сторонами бегут.

Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную

Любо нам видеть свой труд!..»

Сон начат, как баллада. Луна, мертвецы со скреже­том зубовным, их странная песня - характерные ак­сессуары балладной поэтики сгущены в первых строфах и усиливают ощущение сна. Балладность подчеркнута, как бы декларирована традиция, романтическая и вы­сокая, в рамках которой пойдет рассказ о народе. Но рассказ о народе не остается балладой, а переходит в

В некрасовском произведении два народа и два раз­ных к нему отношения. Есть возмущение, но, если угод­но, есть и умиление. Есть народ в его поэтической и нравственной сущности, достойной поэтического опре­деления, и народ в его рабьей пассивности, вызывающей горькую иронию.

Образ народа, каким он явился во сне, образ траги­ческий и необычайно масштабный. Предстала как бы

вся «родимая Русь». Первоначально бывшая у Некрасо­ва строка

С Немана, с матушки Волги, с Оки

сменяется другой

С Волхова, с матушки Волги, с Оки

не только потому, что, правда, очень удачно, Волхов фонетически связывается внутренней рифмой с Волгой." | География становится более национальной и в своем настоящем, и даже в обращенности к прошлому.

Народ этой части высоко поэтичен, ни о каком обли­чении не может быть и речи. Иногда вдруг рассказ ста­новится сдержанным, почти сухим: ни одного «образа», ни единой лирической ноты. Повествование приобретает характер и силу документального свидетельства, как в песне мужиков:

Мы надрывались под зноем, под холодом,

Жили в землянках, боролися с голодом,

Мерзли и мокли, болели цингой.

Грабили нас грамотеи-десятники,

Секло начальство, давила нужда...

И вдруг взрыв, ворвавшееся в рассказ рыданье:

Всё претерпели мы, божий ратники,

Мирные дети труда!

Братья! Вы наши плоды пожинаете!

Это рыданье не могло подчиниться строфическому делению стихов и начаться с новой строфы. Оно ворва­лось там, где, что называется, подступило к горлу. То же в описании белоруса, уже авторском:

Видишь, стоит, изможден лихорадкою,

Высокорослый, больной белорус:

Губы бескровные, веки упавшие,

Язвы на тощих руках.

Вечно в воде по колено стоявшие

Ноги опухли; колтун в волосах...

Рассказ приобрел бесстрастную сухость протоколь­ного показания, но в ней и предпосылка, и оправдание нового взрыва, высокого лирического пафоса, Рассказ о белорусе заканчивается словами:

Не разогнул свою спину горбатую

Он и теперь еще: тупо молчит

И механически ржавой лопатою

Мерзлую землю долбит!

А эти слова сменяются призывом?

Эту привычку к труду благородную Нам бы не худо с тобой перенять...

Стихотворение «Железная дорога» было написано в 1864 году, через три года после отмены крепостного права. Однако невольно возникает вопрос — многое ли изменилось за это время в России и изменилось ли вообще?

Тема народная в стихотворном произведении Н. А. Некрасова приобретает черты драматизма. Поэт очень внимательно следил за общественной жизнью и не мог молчать о той жестокой не-справедливости в отношении народа, которая с отменой крепост-ного права не только не уменьшилась, но приняла еще более ужасающие формы. Для Некрасова Народ был «основой» нацио-нального бытия, частью его самого. В его стихах народная жизнь изображается не совсем так, как у его предшественников и кол-лег по литературному делу. Он не дает народно-песенных эле-ментов, а представляет читателю голую прозу. И этот прием, этот «приземленный» подход позволил поэту максимально приблизиться к народу. Но он же и становится источником глубочайшего дра-матизма. Это вполне находит подтверждение в приведенном сти-хотворении.Герои поэмы — мальчик Ваня, его отец — генерал, и лири-ческий герой.

Повествование открывается великолепной пейзажной зарисовкой:

Славная осень! Здоровый, ядреный Воздух усталые силы бодрит; Лед неокрепший на речке студеной Словно как тающий сахар лежит…

Насыщенные красками картины природной роскоши в поэме явно противоречат всему дальнейшему описанию тягот и бед му-жицкой жизни, нелегкой доли народа-труженика, народа-раба. В поэме народ — это также особый герой, персонаж самый важ-ный. Непривычное для лирического описания природы слово «яд-реный» создает впечатление свежего, кристального воздуха, мы почти физически можем ощутить его вкус. Автор очень ясно про-водит параллель между гармонией в природе и тем миром, где царствуют законы неравенства, жестокости, несвободы. Он очень прозрачно намекает на это: «Нет безобразья в природе!» И только среди людей оно есть.

В мире есть царь: Этот царь беспощаден, Голод названье ему. Водит он армии; в море судами Правит; в артели сгоняет людей, Ходит за плугом, стоит за плечами Каменотесцев, ткачей.

Голод правит людьми, заставляет их идти на верную смерть. Дорого достается им кусок хлеба. Для того чтобы показать во всей своей шокирующей наготе, неприглядности тяжелый народ-ный труд, Некрасов использует широко известный прием — при-ем «сна». Взбудораженное, воспаленное воображение мальчика Вани создает картины потрясающей ясности. «Дебри бесплодные», «топот и скрежет зубов», образ «больного белоруса» («Губы бес-кровные, веки упавшие, Язвы на тощих руках»), «толпы мертве-цов» — все это мелькает перед нами подобно кадрам какого-то фантастического фильма. С горечью говорит автор о тех, кто воз-звал к жизни эти непроходимые дебри, и сам же нашел здесь себе могилу. Полный невыразимой тоски звучит в поэме вопрос:

Братья! Вы наши плоды пожинаете! Нам же в земле истлевать суждено… Все ли нас, бедных, добром поминаете Или забыли давно?..

И действительно, чего ради принесли свои жизни в жертву тысячи людей? Чтобы благодарные потомки говорили, что же-лезную дорогу построил «Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька?!» Здесь Некрасов вводит образ генерала, который по-является в третьей части поэмы. Генерал выступает как защитник эстетических ценностей. Автор не спешит прерывать его и дает ему высказаться до конца. Некрасов использует прием самоха-рактеристики. В монологе прекрасно видно равнодушие генерала к народу, его презрительное отношение:

- Ваш славянин, англосакс и германец Не создавать — разрушать мастера, Варвары! дикое скопище пьяниц!..

В уста генерала Н. А. Некрасов вкладывает обвинительную речь уже не просто русскому народу, а народу в более масштабном смысле, народам, в которых он видит лишь невежественную тол-пу, рабски преданную и покорную. Народ довольствуется малым, действует, не рассуждая. Подтверждение этому мы можем найти в тексте — это вся 4-я часть поэмы, где «рабочий народ тесной гурьбой у конторы собрался…» Изможденные, полуживые люди остались еще и должны подрядчику. Вся 4-я часть поэмы строит-ся согласно представлениям генерала. Это «светлая сторона», по его мнению. Но на фоне всего повествования она становится са-мой драматичной, мрачной, беспросветной.

Здесь подводятся итоги, причем не только проделанной рабо-те, но и всему крепостному строю в целом. Здесь вся психология народная, вся жизнь его. «В синем кафтане — почтенный лабаз-ник, толстый, присадистый, красный, как медь…» едет посмот-реть свои работы. Сколько иронии, сколько сатиры вкладывает Некрасов в эти строки! Великодушно прощает подрядчик долги народные, да еще и выставляет бочку вина. Народ не ропщет, ни звука возражения! Куда там!

Выпряг народ лошадей — и купчину С криком «ура!» по дороге помчал…

Завершается поэма риторическим вопросом: Материал с сайта

Кажется, трудно отрадней картину Нарисовать, генерал?..

Болью и горечью отзываются слова Н. А. Некрасова о русском народе. Сколько еще терпения осталось у него? Издавна повелось уж так на Руси: верит народ в «светлое будущее», все силы отда-ет на его «строительство», верит, что вот-вот, еще немного, и настанет совсем другая жизнь, новая, счастливая. Так было и перед отменой крепостного права, и потом, перед революцион-ными событиями начала следующего, XX века. Передовые, мыс-лящие люди, которым небезразличны были судьбы народные, понимали, что сиюминутных перемен нечего ждать. Отсюда и тя-желый пессимизм Некрасова, понимающего, что пройдет еще очень много времени до тех пор, пока рабская покорность не выйдет из души народной, пока труженик не станет действительно свободным, не только в обществе, но и в душе.

Тема будущего в поэме тесно связана с образом мальчика Вани. Недаром именно к нему обращается лирический герой:

Эту привычку к труду благородную Нам бы не худо с тобой перенять… Благослови же работу народную И научись мужика уважать.

Уважение к народу, искренняя любовь к нему — залог скоро-го продвижения России на пути исторического прогресса.

План

1. Картины природы.
2. Лирический герой рассказывает мальчику Ване о тяготах народного труда.
3. Монолог генерала о народе: народ — варвар.
4. «Светлая сторона» труда. Итоги работы. Покорность на-родная.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• сообщение на тему некрасова н.а. железная дорога
• клюев николай алексеевич анализ стихотворения
• сочинение на стихотворение некрасова железная дорога
• описание некрасов железная дорога
• проанализировать стих некрасова железная дорога

Николай Алексеевич Некрасов был выдающимся писателем. Он прославился своими многочисленными произведениями, которые популярны по сей день. Многие его работы взяты за основу в театральной и кинематографической деятельности.

Поэт был основоположником нового, демократического направления, которое развивало гражданскую позицию. Наряду со многими знаменитыми писателями, включая Льва Толстого, Федора Достоевского, Ивана Тургенева издавался в журнале «Современник», редактором которого являлся.

В данной статье мы рассмотрим одну из работ автора под названием «Железная дорога», которая была написана в 1864 году, в то время, когда гражданская позиция принимала всё более ярко выраженные формы революционной и демократической направленности.

Вся действительность нашла отражение в этом стихотворении. Это и рост Российской империи, в желании догнать европейские страны, вырвавшись из аграрного рабства. Это и то плачевное состояние, в котором находилась большая часть населения, готового продавать свой труд за гроши. Это отношение разных слоёв населения к стройке.

Строительство железной дороги проходило в период крепостного права, когда крестьян, независимо от их желания, сгоняли на строительство. Но и после отмены крепостничества несчастным людям не было достойного места в обществе. В результате прошедших реформ многие хозяйства становились убыточным и попросту закрывались. Теперь на стройку людей гнал барин и не патриотизм, а голод. Чтобы прокормиться многие были вынуждены продавать свой труд за копейки.

Без прикрас Некрасов смог описать в своём стихотворении всю действительность.

Данное произведение признано одним из самых драматичных тех времен. Начинается оно с описания будничных дней, причем все звучит красочно, это можно понять из таких выражений: «лед неокрепший», «река студеная». В начале строк можно подумать, что это лирическое произведение, потому что автор все раскрывает постепенно, как бы усиливая эффект и подготавливая читателя.

Так, по рассказу маленький сын со своим отцом генералом отправляются в путь по железной дороге. Тут сынишка начинает расспрашивать отца кто же построил такую громадную железную дорогу с поездами. Генерал долго не думая называет имя строителя графа Петра Андреевича Клейнмихеля. Тогда сынок засыпает от укачивания в дороге и ему снится сон, который был скорее ужасом. В этом сне ребёнок увидел всю правду о строительстве данной дороги.

Работа была очень тяжелая, на которую соглашались от безысходности. Имя этой безысходности было - голод. Жить приходилось в землянках, отдыха как такого практически не существовало. Работать же приходилось не менее двенадцати часов в условиях сырости и мерзлоты, при этом были жесткие рамки, и наблюдатели записывали каждый промах строителей.

Штрафовали строителей так часто, что порой им не хватало зарплаты. Некоторым в виде зарплаты давали бочку вина. Если человек имел что-то против, спорил с главными, то его попросту засекали розгами насмерть. Многие умирали от различных болезней или истощения, таких людей хоронили на этой же дороге. Из этого можно сделать вывод, что дорога была выстроена на человеческих костях.

Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Конечно, официально стройке придавалось особое значение, как стройке века. Дорога, которую строили двенадцать лет, сокращала время проведённое в пути во время путешествия, между городами Москвой и Петербургом, в семь раз. Кроме того, в этом строительстве имелся политический подтекст. Всероссийский император Николай I желал заявить в Европе о своём государстве, как о прогрессивном и развитом. На создание инфраструктуры соответствующего уровня были выделены деньги, привлечены хорошие специалисты, в том числе иностранные. Вот только о собственном народе, который являлся дешёвой рабочей силой мало кто думал.

Вся история постройки железной дороги была правдивой и рассказывала о том, как на самом деле жил народ и что вынужден был терпеть. Тогда император высоко оценивал работу организаторов строительства. Главнокомандующему путей сообщения, графу Петру Андреевичу Клейнмихель, за заслуги перед Отечеством была присвоена награда. Действительно, скорость строительства была на высоте, а смертность простых работяг рассматривалась, как издержки производства.

Анализ стихотворения

Железная дорога называлась Николаевская и строилась в период с 1842 года по 1855.

Только спустя 12 лет у Некрасова родилось это стихотворение. Само произведение будто даёт ответ на вопрос, а будут ли помнить потомки несчастных рабочих, отдавших свои жизни для укрепления державы, как прогрессивного государства, и для удобства высшего слоя населения.

Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.
Грабили нас грамотеи-десятники,
Секло начальство, давила нужда…
Всё претерпели мы, божии ратники,
Мирные дети труда!
Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истлевать суждено…
Всё ли нас, бедных, добром поминаете
Или забыли давно?..

Само стихотворение состоит из четырех частей. Все они объединены между собой одним сюжетом и образом лирического героя. Рассказчик и соседи по вагону, где есть мальчик и его отец генералах. Диалог идет о железной дороге, о том, как она строилась, это и есть эпиграф.
В первой части рассказа описывается природа, где очень красочно отображена обстановка вокруг, которую видно из окна поезда. Она очень совершенна и как бы в ней нет такого безобразия, которая присутствует в жизни людей. Вторая уже часть показана в виде монолога самого рассказчика, где показана жизнь общества. Тут показана жизнь строителей этой магистрали, все их страдания и несчастья.

Основной смысл находится в последних трех строфах. Где описано, что нужно уважать русский народ, что своим трудолюбием и жертвами он идет к светлому будущему. Также писателем очень точно описан менталитет народа, который веками терпит многие страдания и унижения. Одним только высказыванием Некрасов описал всю жизнь народа тех времен:

«Жаль только – жить в эту пору прекрасную Уж не придётся - ни мне, ни тебе»

В третьей части автор представляет спор между автором и генералом, где читатель может занять любую сторону. Тяжело спорить с тем что народ безграмотен, забит, грязен. Генерал представляет доказательства, называя людей жалкими разрушителями и пьяницами, и только в этом видит их удел. Но автор встаёт на защиту крестьян, заявляя, что не сам народ виноват в этом.

В четвёртой части рассуждения продолжаются. Теперь автор капнул ещё глубже. Читатель ещё больше погружается в проблемы общества. Становится понятно, что разные позиции, которые и без того разделяют общество - это непреодолимая пропасть. А мелкие людишки, с точки зрения высшего сословия, просто расходный материал. Материал, которым, в случае необходимости, можно жертвовать бесконечно.

Но рассказчик верит, что «светлое будущее» наступит, ведь русский народ заслуживает лучшей доли. По-другому Некрасов закончить стихотворение и не мог. Всю свою боль он вложил в каждую строчку. Именно поэтому его слова отзываются эхом в сердцах современников.