Со второй половины XVII века общая тенденция развития государственного строя в России заключалась в переходе от самодержавия с боярской думой, от сословно-представительной монархии к абсолютизму, при котором верховная власть в государстве над всеми сферами общества принадлежит монарху. В этих условиях встал вопрос о подчинении государству церкви , как идеологической силы, и секуляризации церковных земель в пользу государства. После смерти патриарха Иоакима Петр I высказывался за Маркела, но впоследствии пошел на поводу у Натальи Кирилловны Нарышкиной, позволив стать патриархом ее ставленнику Адриану (1690 – 1700). После его смерти Петр не дал выбирать патриарха, введя вместо этого должность местоблюстителя патриаршего стола . Эту должность с 1700 по 1721 годы занимал Стефан Яворский.

Идеологическому обоснованию реформ Петра I и, в частности, церковной реформы, значительно способствовал Феофан Прокопович – проповедник, богослов, философ, ректор Киево-Могилянской академии, который впоследствии стал придворным историографом («История императора Петра Великого»). Прокопович был автором проповеди «Правда воли монаршей», в которой доказывается необходимость для России неограниченного самодержавия, а также церковных преобразований .

В 1721 году был издан Духовный регламент – закон в форме манифеста, определявший правовое положение РПЦ. Этот документ, обосновавший необходимость отказа от патриаршества и введения синодальной модели управления церковью , закрепил основные положения церковной реформы Петра и основы Церкви вплоть до революции. Изначально это был общий проект для духовной коллегии, подготовленный Прокоповичем и самим Петром.

Духовная коллегия – государственный орган управления церковью, впоследствии преобразованный в Святейший Правительствующий Синод . СПС – высший орган церковного-государственного управления – соборное, обладающее в РПЦ всеми видами высшей власти и состоящее в сношениях с заграничными православными церквами правительство, через которое действует в церковном управлении верховная самодержавная власть, его учредившая. СПС заменил собой патриарха, а также соборы всех епископов поместной церкви. СПС принадлежало право (с согласия верховной власти) открывать новые кафедры, избирать и поставлять епископов, устанавливать церковные праздники и обряды, канонизировать святых, осуществлять цензуру в отношении произведений богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Ему принадлежало право суда первой инстанции в отношении епископов, обвиняемых в совершении антиканонических деяний, также Синод имел право выносить окончательные решения по бракоразводным делам, делам о снятии с духовных лиц сана, о придании мирян анафеме; вопросы духовного просвещения народа также входили в ведение Синода.

Структура СПС : в ведение Синода были переданы патриаршие приказы, которые, впрочем, были закрыты в течение первых двух десятилетий его существования. В структуру СПС до 1917 входили синодальная канцелярия, московские синодальная контора и типографская контора. Изначально Синод состоял из 11 членов: президента, 2-х вице-президентов, 4-х советников и 4-х асессоров. Также в его состав входили настоятели монастырей и лицо белого духовенства. Главой СПС был обер-прокурор (сначала – Стефан Яворский, после его смерти – Феофан Прокопович), но фактически церковью управлял монарх.

Обер-прокурор – светское лицо, представитель императора, который контролирует все процессы. Секуляризация церковных земель . В условиях формирования абсолютизма государству необходимо было забрать церковные земли в личную собственность. Произойдет это в ½ 1760-х гг. 1762 – Петр III подписывает указ о секуляризации церковных земель, но его не успевают реализовать. 1764 – указ Екатерины II о секуляризации церковных земель по причине массовых волнений монастырских крестьян

Изъято 8,5 миллионов десятин земли

Монастырские крестьяне (около 1 млн лиц мужского пола) перешли под власть государства и стали экономическими крестьянами в ведении коллегии экономии.

Введение системы штатов и оплаты священнослужителям из казны (получение денег согласно иерархии: лавры – монастыри первого класса – монастыри второго класса – монастыри третьего класса).

Подобная иерархия затронула и епархии. Таким образом, церковь стала еще более зависимой от государства, а также гораздо более бедной. Протесты против реформ были обречены на провал, т.к. не было независимого патриарха, который мог бы сказать от лица церкви.

Был подписан императрицей 26 февраля (8 марта ) года и определил имущественно-правовое положение Русской церкви до конца синодального периода .

Причины и подготовка реформы

Кроме того, в наследие от XVI и XVII веков Российской империи досталось непомерное количество монастырей, многие из которых к середине XVIII века оказались с минимальным числом монашествующих или совсем обезлюдели.

Движению против монастырского землевладения способствовало, сверх того, несоответствие его обету нестяжания , явно сквозившее сквозь компромисс, выработанный византийским правом ещё до времени принятия Русью христианства и перенесённый в Россию вместе с Номоканоном . Он состоял в том, что монах не может иметь личной собственности, но может пользоваться собственностью монастырской. На этом основании Номоканон признавал права монастырей, между прочим, и на земельную собственность , населённую арендаторами-крестьянами, отрицая безусловно только прямое церковное рабовладельчество. Для того, чтобы владение большими имениями не вредило аскетической строгости жизни, церковь установила принцип: «Церковное богатство - нищих богатство» и на основании него требовала, чтобы монахи не «вступались в села» и монастырское начальство тратило на продовольствие монахов минимальную долю доходов, а всё остальное употребляло бы на церковное строение и украшение, школьное дело и всяческую благотворительность.

О подготовке реформы распорядилась в 1757 году богомольная императрица Елизавета Петровна , а её преемник Пётр III потребовал ускорить подготовку манифеста. За три месяца до своего свержения он успел подписать указ, предусматривавший передачу недвижимых церковных имуществ вместе с Коллегией экономии в ведомство Сената , а также прекращение дотирования монастырей, не способных обеспечить себя самостоятельно. Этот указ предельно обострил отношения императора, вообще не особо уважительно относившегося к православию , с Русской церковью .

Ход реформы

По донесению Святейшего Синода от 1 (12 ) января года во всех епархиях Российской Империи на тот момент насчитывалось 954 монастыря, в которых находилось 11 153 монашествующих. "Статистический временник Российской империи" писал в 1887 году о 953 монастырях, из которых 732 были мужскими и 221 - женскими. К 1762 году они владели вотчинами, к которым было приписано 769610 крепостных душ мужского пола . Правительство признало владение такими ресурсами не соответствующим назначению монашеских обителей. После секуляризационной реформы Синод постановил упразднить 418 монастырей. Из оставшихся монастырей 226 стали получать денежное содержание от государства. Оставшиеся 310 монастырей объявлялись выведенными за штат и должны были существовать на добровольные народные пожертвования.

По штатам 1764 года, штатные (получающие содержание от государства) монастыри, кроме лавр, были разделены на три класса "сообразно богатству и знатности" :

• 1 класс: 15 мужских, 4 женских
• 2 класс: 41 мужской, 18 женских
• 3 класс: 100 мужских, 45 женских

Секуляризационная реформа была впоследствии распространена за пределы Великороссии . В 1786 году аналогичная ситуация установилась в Киевской , Черниговской и Новгород-Северской губерниях , а в 1788 году - в Курской , Екатеринославской , Харьковской и Воронежской губерниях .

Упразднённые монастыри

• Бежецкий Введенский монастырь
• Великая Авраамиева пустынь
• Верхняя Авраамиева пустынь
• Вязниковский Введенский монастырь
• Дуниловский Успенский монастырь
• Заозёрный Авраамиев монастырь
• Крестогорская Тихонова пустынь
• Лихвинский Афанасьевский монастырь
• Лихотнин Успенский монастырь
• Мещовский Афанасьевский Петропавловский монастырь
• Мосальский Успенский монастырь
• Нуромский Преображенский монастырь
• Обвинский Верх-Язьвинский Богородицкий (первоначально Успенский) мужской монастырь
• Посолотинский монастырь
• Соломенская пустынь

Манифест объявил об изъятии земель и крепостных крестьян из монастырской собственности и передаче их в государственную казну. Отныне бывшим имуществом Синода, архиерейских кафедр и монастырей, во владении которых до тех пор находилось свыше 900 тысяч крестьянских душ мужского пола и 8,5 млн десятин земельных угодий, стала управлять Коллегия экономии . Монастырям были оставлены лишь небольшие сады, огороды и пастбища. Бывшие монастырские крестьяне были объявлены «экономическими» и обложены оброком, из которого Коллегия экономии выделяла определенную сумму на содержание монастырей, архиерейских домов и духовно-учебных заведений. Сумма определялась так называемым «штатом» монастыря.

Примерно треть монастырей были разделены на «штаты» - первый, второй и третий, согласно которым монастырю перечислялись конкретные суммы денег; некоторые обители объявлены «заштатными» и не финансировались. Остальные - примерно две трети существовавших к тому времени монастырей - упразднены, а монашествовавшие в них переведены в ближайшие «штатные» монастыри.

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ 8. Синодальный период

Субтитры

Мы находимся в Санкт-Петербурге – городе, основанном на берегах Невы Петром I в качестве столицы Российского царства. Именно здесь в 1721 году Россия была провозглашена империей, а Петр получил титул императора. В XVIII веке этот город, в архитектуре которого доминирует западное влияние, стал не только светской, но и духовной столицей России. В 1700 году скончался патриарх Московский и Всея Руси Адриан Избранию нового главы Русской церкви воспрепятствовал Петр l Вместо этого местоблюстителем патриаршего престола был назначен митрополит Стефан Яворский. В 1721 году - за несколько месяцев до провозглашения России империей - вышел манифест об учреждении «Духовной коллегии» во главе с президентом. Решение о замене единоличной власти патриарха коллегиальной органом управления созревало у Петра I на протяжении многих лет. Он не желал видеть в патриаршестве возможные параллельный центр власти, как это было при Никоне. Император хотел сам возглавить Церковь и максимально приблизить систему церковного управления к той, что существовала в протестантских странах. На первом же заседании новосозданной коллегии было решено переименовать ее в Святейший Правительствующий Синод. В 1722 году была учреждена должность обер-прокурора Синода, на которую императором назначался «из офицеров добрый человек». В задачу обер-прокурора входил контроль и надзор за деятельностью Синода от лица государя. В 1723 году упразднение московского патриаршества было признано Константинопольским и Антиохийским Патриархами, которые назвали российский Синод своей «сестрой во Христе». Ведь в греческом языке слово «синод» женского рода. Реформа Петра l была направленна на превращение Церкви в социально полезный государственный институт. В 1724 году Император подписал указ о монахах и монастырях. Это был сокрушительный удар по монашеству. Отныне оно рассматривалось как узаконенное тунеядство, с которым следовало бороться всеми возможными средствами. Основывать новые монастыри без специальной санкции Синода запрещалось. Небольшие обители объединялись более крупными, а некоторые вообще закрывали. Имущество ряда монастырей было конфискованно. Особенно резко Петр отзывался о монастырях городских, возникших, по его мнению, из-за принятия пострига некоторыми византийскими императорами. «Когда греческие императоры, покинув свое звание, ханжить начали, тогда некоторые плуты к оным подошли и монастыри не в пустынях уже, но в самых городех и в близ лежащих от оных местах строить начали и денежные помочи требовали для сей мнимой святыни; еще же горше яко не трудитися, но трудами других туне питатися восхотели... Сия гангрена зело было и у нас распространяться начала под защищением единовластников церковных...» Репрессии продолжились при Екатерине I и Анне Иоанновне. Сначала монастырям было запрещено приобретать земли, затем постригать в монахи кого бы то ни было, за исключением вдовых священнослужителей и отставных солдат. Постриженных в обход закона, лишали монашеского звания, подвергали телесным наказаниям и ссылали. В период с 1724 по 1738 годы в России число монашествующих сократилась на 40 процентов. Послабления в отношении монастырей наступили в годы царствования Елизаветы I. Многие обители были восстановленны. В 1761 году разрешено постригать в монахи представителей всех сословий. Однако при Петре III началась секуляризация обращение в государственную собственность монастырских земель вместе с проживавшими на них крепостными крестьянами. В 1764 году уже при Екатерине ll вышел указ о передаче казне всех церковных владений, включая имения Синода, архиерейских кафедр и монастырей. Против секуляризации активно протестовал митрополит Ростовский Арсений Мацеевич. Он направил в Синод два «доношения», в которых резко критиковал распоряжения императрицы и доказывал, что церковное достояние должно быть неприкосновенным. Екатерина ll увидела в действиях Арсения проявление бунтарских настроений и велела Синоду лишить его архиерейского сана. Как простой монах он был сослан в отдаленный монастырь. Но Екатерине такое наказане показалось недостаточно суровым. Она приказала расстричь Арсения и под именем «Андрея-враля» заточить в Ревельский каземат, где он содержался в нечеловеческих условиях. После смерти Арсения началось его народное почитание, которое завершилось канонизацией священномученика на Архиерейском Соборе 2000 года. Реформы Петра l продолженные его преемниками, были направленны против высшей церковной власти и монашества но в то же время, они способствовали развитию духовного образования. Петр был убежден в необходимости просвещения народа и Церковь одним из институтов, который содействовал этому. Духовные школы начали открываться в Московской Руси еще до Петра: в частности, в 1685 году братья Иоанникий и Софроний Лихуды открыли в Москве Славяно-греко-латинскую академию, впоследствии преобразованную в Московскую духовную академию. Однако при Петре I открытие духовных школ приобрело систематический характер. В период между 1721 и 1725 годами семинарии и школы открылись и во многих других Российских городах. А к 1825 году в России действовало уже 340 духовных школ, и 3 академии: Московская, Санкт-Петербургская и Киевская. С распространением духовного образования внутри Русской церкви возникло чиновное ученое монашество. Оно не только не подвергалось гонениям, а наоборот было выделено в привилегированный класс, в руках которого сосредоточилось церковное управление. Как правило, выпускников духовных академий, изъявивших пожелавших принять монашество сразу же постригали, рукополагали в священный сан и назначали на преподавательскую должность в семинарию или академию. Наиболее одаренные становились затем инспекторами и ректорами академий. В отдельное общественное сословие в 18 веке превратилось приходское духовенство. Стать священнослужителем представителю других сословий было практически невозможно. Сященный сан нередко передавался по наследству от отца к сыну, от тестя к зятю. Дети священослужителей вне зависимости от их собственного выбора направлялись в духовные учебные заведения Характерной особенностью духовных школ петровской и послепетровской эпохи, было то, что преподавание в них велось на латыни, а программа копировала программу западных иезуитских школ XVII века. Это было связано с влиянием Киевской академии выпускники которой приезжая в Московскую Русь, становились здесь архиереями, ректорами и преподавателями духовных школ. На латыни читались лекции, писались сочинения, сдавались экзамены. В библиотеке Московской духовной академии до сих пор хранятся диссертации ее выпускников XVIII века, написанные на латинском языке. 19 век стал временем преодоления западных влияний в духовном образовании. Изменилась и госудраственная политика по отношению к Церкви. В Синоде продолжал присутствовать обер-прокурор. Постановления выходили под грифом «По указу Его Императорского Величества». Однако это уже была не та безвластная и безликая «духовная коллегия», которую когда-то задумал Петр l. Синод в 19 веке обладал реальными полномочиями. Был способен к эффективным действиям. В его составе присутствовало немало блестящих иерархов, оказавших влияние на судьбу Русской Православной Церкви. Впрочем, оказывать влияние на церковную жизнь можно было и не участвуя в заседаниях Синода. Это подтверждает судьба одного из самых выдающихся православных иерархов - святителя Филарета, митрополита Московского. Его церковная карьера типична для России XIX века. Сын диакона окончил духовное училище, семинарию и академию, затем довольно быстро продвинулся по служебной лестнице, в 35-летнем возрасте став епископом. В 1826 году Филарет был возведен в сан митрополита Московского и назначен членом Святейшего Синода. Но в 1842 году он перестет ездить в Санкт-Петербург на заседания Синода. Тем не менее Филарет продолжал участвовать во всех серьезных церковных делах, При нем было построено множество храмов, открыты новые монастыри Московской митрополией святитель Филарет управлял на протяжении 46 лет. При непосредственном участии святителя в первопрестольном граде – в память о героях войны 1812 года – был создан Храм Христа Спасителя. Этот величественный храм был заложен в 1837 году и строился 44 года. Именно в этом храме сегодня покоятся мощи великого святителя, ставшего одним из самых ярких иерархов в истории не только Русской Православной Церкви, но и всего мирового Православия. Отношение Филарета к государственной власти было почтительным и благоговейным: в царе он видел помазанника Божия, который «всю законность свою получает от церковного помазания». Из этого напрямую вытекала обязанность царя защищать интересы Церкви. Филарет писал: «В нашем отечестве благочестивейшие цари суть верховные защитники правоверия и всякого Церкви святой благочиния». Филарет на протяжении почти полувека совершал благодарственные молебны по случаю тезоименитств и юбилеев царя и членов его семьи. Участвовал во всех парадных мероприятиях За близость к трону московского митрополита жестко критиковали либералы и революционеры. В романе «Былое и думы» А.И.Герцен рассказывает о молебне, совершенном Филаретом на Соборной площади Кремля после декабрьского восстания 1825 года: «Середь Кремля митрополит Филарет благодарил бога за убийства. Вся царская фамилия молилась, около нее сенат, министры, а кругом на огромном пространстве стояли густые массы гвардии, коленопреклоненные, без кивера, и тоже молились; пушки гремели с высот Кремля… Мальчиком четырнадцати лет, потерянным в толпе, я был на этом молебствии, и тут, перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками». Разумеется, Филарет благодарил Бога не за убийства, а за чудесное избавление от смерти императора Николая l, которого декабристы намеревались убить. Московского митрополита нередко призывали к обсуждению дел государственной важности. Филарету же принадлежит честь написания текста манифеста 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян: издание этого манифеста стало главным историческим событием царствования Александра II Освободителя. С именем Филарета связаны многие исторические начинания. В 1821 году он по поручению Священного Синода составил православный катехизис, получивший общецерковное признание. На протяжении более 40 лет при непосредственном участии митрополита велась работа над переводом на русский язык Библии. Она была издана в 1858 году. По инициативе Филарета силами четырех духовных академий - Московской, Санкт-Петербургской, Киевской и Казанской. Были переведены и творения святых отцов. Это способствовало освобождению русского богословия от влияния латинской схоластики. Филарет заботился о повышении уровня образования духовенства, митрополит Филарет в то же время принимал живое и деятельное участие в проектах Николая I по улучшению светского образования. При участии Филарета была открыта целая сеть новых учебных заведений, увеличены средства для содержания школ, началось издание новых российских учебных пособий. Велик вклад митрополита Филарета и в развитие монашеской жизни. Особое внимание он уделял Троице-Сергиевой Лавре, которую посещал многократно в течение каждого года, состоя в переписке с ее наместниками. Авторитет Филарета был в середине XIX веке высок не только в среде духовенства, аристократии и в простом народе, но и в монастырях. Возрождение монашеской жизни в XlX веке Способствовало изменению государственной политики в отношении монастырей. Но не меньшую роль сыграло в России распространение старчества - феномена, известного с византийской эпохи. Старцами на Руси называли духовных отцов, отличавшихся особой мудростью и прозорливостью. К ним со всех концов стекались верующие за духовным советом. Главным центром старчества в XIX веке стала Оптина пустынь, один из монастырей Калужской губернии. Сюда переселилась группа пустынников, последователей преподобного Паисия Величковского. восстановителя монашеских традиций исихазма, православного аскетизма. Наиболее известным из Оптинских старцев был преподобный Амвросий (1812-1891). Будучи тяжело больным, он находил слово утешения и поддержки. Собеседниками оптинских старцев были многие выдающиеся писатели и мыслители, в том числе Л.Н.Толстой, Н.В.Гоголь, Ф.М.Достоевский, В.С.Соловьев, Огромное влияние на духовную жизнь России XIX века оказал преподобный Серафим Саровский (1754-1833), один из величайших святых Православной Церкви. Он происходил из купеческой семьи и в раннем возрасте почувствовал тягу к монашеству. Восемь лет он пробыл послушником в Саровской обители, после чего принял иноческий постриг и был рукоположен в иеродиакона. Уже в молодые годы преподобный удостоился многих благодатных видений; неоднократно во время литургии он видел ангелов, сослужащих братии. В возрасте 39 лет Серафим стал иеромонахом, А после смерти настоятеля Саровской обители ушел в лес где предавался суровым аскетическим подвигам. В течение трех лет преподобный каждую ночь проводил в коленопреклонной молитве на камне. Преподобный Серафим открыл двери своей кельи для посетителей, каждому, видя в нем образ Божий, относился старец с любовью. Всех встречал земным поклоном, целованием и неизменным пасхальным приветствием: Радость моя, Христос Воскресе! Из воспоминаний современников. В истории русской святости особое место занимает святой праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908). На протяжении более полувека святой Иоанн был настоятелем Андреевского собора в Кронштадте, где ежедневно, без выходных, совершал Божественную Литургию. За богослужением он исповедовал и причащал всех присутствующих, обращался к молящимся с пламенными проповедями. Святой Иоанн обладал дарами чудотворения и прозорливости. К «кронштадтскому батюшке» нескончаемым потоком шли люди, в его адрес поступали тысячи писем и телеграмм с просьбой о молитве или помощи. В этом он не отказывал никому - ни православным, ни лютеранам, ни мусульманам, ни иудеям. Слава Иоанна Кронштадтского была столь велика, что, когда он путешествовал по городам России (а такие путешествия он предпринимал регулярно), повсюду его встречали тысячи верующих, становившихся на колени при приближении его кареты. Размах благотворительной деятельности отца Иоанна огромен: в Кронштадте он создал «дом трудолюбия», где кормилось ежедневно до тысячи нищих, со своей больницей и школой для детей из бедных семей. Многочисленные пожертвования, которые получал кронштадтский пастырь в тот же день раздавались на благотворительные цели. Оценивая синодальную эпоху в целом, следует сказать, что, несмотря на подчинение Церкви государству и отсутствие патриарха, эта эпоха стала временем наивысшего расцвета Русской Православной Церкви. Постоянный прирост населения Российской империи способствовал численному росту Церкви. Повсюду велось строительство новых храмов открывались новые монастыри. К 1914 году у Русской православной церкви было почти 55 тысяч храмов, более 950 монастырей и около 100 миллионов верующих В синодальный период особый размах приобрела миссионерская деятельность церкви. Внутри России она осуществлялась среди языческого населения регионов, которые присоединялись к империи. За пределами России широкая миссионерская деятельность осуществлялась в Китае, Северной Америке и Японии. Святитель Иннокентий Иркутский (1797-1879) посвятил многие годы проповеди христианства среди калошей, коряков, чукчей, тунгусов и алеутов. Святитель Николай Японский (1836-1912) был первым православным епископом Японии, основателем Японской Православной Церкви, до сего дня сохраняющей каноническую зависимость от Московского Патриархата. Главный парадокс синодальной эпохи заключался в том, что, будучи периодом наивысшего расцвета и расширения Православной Церкви, она в то же время стала периодом массового расцерковления, отход от православия высших слоев российского общества. прежде всего дворянства и интеллигенции. Процесс этот начался еще при Петре I. При Елизавете II в высшем обществе насаждалось вольтерьянство. В XIX веке на смену просвещенному деизму стал приходить атеизм, который к концу столетия имел значительное число последователей в среде интеллигенции. А в начале ХХ века расцерковление проникло в рабочий класс и даже в среду крестьянства, что стало особенно ощутимым в период между революциями 1905 и 1917 годов. Синодальная эпоха завершилась почти одновременно с падением монархии. Уже в начале XX века внутри Церкви началось обсуждение идеи созыва Поместного Собора с целью восстановления Патриаршества, а с 1906 года работало Предсоборное присутствие, в задачу которого входила выработка повестки дня предстоящего Собора. Однако созыв такого Собора стал возможен только после февральской революции 1917 года. К этому Собору в предреволюционный период готовилась практически вся многомиллионная Российская Церковь. Главным деяния Собора, стало избрание митрополита Московского Тихона на патриарший престол. Этим событием завершилась более чем двухсотлетняя синодальная эпоха в истории Русской Православной Церкви.

Последний важный аспект внутренней политики, который необходимо затронуть, касается церкви в период дворцовых переворотов.

В истории церкви рассматриваемых десятилетий протекало два внешне не схожих, но органически связанных между собой процессов, завершившихся превращением церкви в безропотную служанку государства. Один из них затронул материальные условия жизни духовенства, поставивший его в зависимость от светской власти. Так была проведена, хотя и не окончательно, секуляризация владений черного и белого духовенства. Другой процесс протекал в духовной сфере и сопровождался бесплодными попытками части духовенства восстановить порядки, существовавшие до проведения церковной реформы Петра I, нацеленной на возрождение патриаршества.

Частичную секуляризацию церковных владений Петр осуществил еще в 1701 году, но два десятилетия спустя вернул вотчины в полное распоряжение духовенства. Однако секуляризационный процесс приобрёл столь явные черты необратимости, что уже при Екатерине I было решено реформировать Синод, разделив его на два департамента, по 6 персон в каждом. Первый, состоявший из духовных иерархов, должен был ведать чисто церковными делами. Второму, укомплектованному светскими чиновниками, поручалось управлять вотчинами черного и белого духовенства. Мера эта мотивировалась стремлением облегчить заботы духовенства, которому поручалось попечение лишь о духовных делах. Позже, второй департамент получил наименование “Коллегии экономии” и в 1738 году был передан из синода в ведомство Сената. До завершения секуляризации оставался один шаг, и Анна Иоанновна готова была его сделать. Однако, как часто бывает в истории, вмешался случай. Инициатор реформы, Платон Иванович Мусин-Пушкин, оказался причастен к делу Волынского, о котором говорилось, и попал в немилость. А сама императрица, наложившая на него резолюцию “учинить по сему представлению” через полгода вообще умерла. Синоду после смерти Анны Иоанновны, удалось добиться ликвидации Коллегии экономии и создания после нее Канцелярии синодального экономического правления, полностью ему подчинявшейся.

Казалось бы, судьба церковных вотчин в правление набожной Елизаветы Петровны должна была находиться в полной безопасности, но даже она не могла противиться властному веянию времени, и в 1757 году передала управление вотчинами из рук монастырских служек в руки штаб и обер-офицеров, которым было велено составить опись монастырского имущества, а также обстоятельный перечень крестьянских повинностей. Однако секуляризация не была проведена. Синод и монастырские власти всячески саботировали деятельность офицеров, а сама Елизавета Петровна не проявила настойчивости, заявив согласно молве, что “как хотят после моей смерти, а я не подпишу”. И все же деятельность офицеров оказала влияние на секуляризацию земель. Духовенство убедилось, что взятие у него земель неизбежно, и поэтому принялось хищнически эксплуатировать крестьян. Крестьяне же ответили неповиновением монастырской администрации отказом выполнять повинности.

Упорное сопротивление крестьян многих монастырей еще больше ускорило секуляризацию церковных земель. Указ о полной секуляризации церковных земель был подписан Петром III 21 марта 1762 года. Сделал он это с необычайной легкостью. Во-первых, потому, что секуляризация долго вызревала и плоду осталось, как говорится, только упасть. Во-вторых, Петра не одолевали, подобно Елизавете Петровне, сомнения и он не был обременен ни глубокой верой, ни чувством уважение к православному духовенству, а даже наоборот. Указ этот, однако, не был претворен в жизнь. Через три месяца после его обнародования Екатерина Алексеевна свергла с престола своего супруга.

Напряженные отношения между светской и духовной властью в этот период сопровождались раздором в среде самого духовенства, в большинстве своем враждебно относившегося к церковной реформе Петра Великого и его сподвижнику, претворявшему ее в жизнь – Феофану Прокоповичу. Если при жизни Петра никто из церковных иерархов не осмеливался открыто нападать на Феофана, то после смерти императора он уже не чувствовал себя в безопасности. Волна доносов следовала одна за другой, и Прокоповичу довелось изощренно от этой волны обороняться.

Так, первым состряпал донос псковский иеромонах Савватий, действовавший по указке новгородского архиерея Феодосия, второго вице-президента Синода. Феофану Прокоповичу, обвиняемому в хищении драгоценностей с икон, удалось не только оправдаться, но и выдвинуть встречное обвинение против невоздержанного на язык Феодосия, придав им политическую окраску. В итоге, Феодосий оказался в ссылке и лишился новгородского архиерейства, а Феофан его приобрел. Этот прием оказался успешным, и Феофан в дальнейшем наносил удары своим противникам, возводя их поступки в ранг политических преступлений, сотрудничая при этом с тайной канцелярией. Так, в 1726 году последовал новый донос, который обвинял Феофана в недоброжелательном отношении к императрице Екатерине и во враждебности к православию вообще. Прокоповичу и на этот раз удалось оправдаться, а доносителя за неправый донос посадили за решетку.

Однако самые тяжелые времена для Феофана наступили после смерти Екатерины I, когда отрок-император Петр II оказался под влиянием Долгоруких, ненавидевших первого вице-президента. Если бы Петр II не умер так неожиданно и скоропостижно, то Феофану было бы не миновать падения и заточения в каком-нибудь глухом монастыре. Но он удержался. А после воцарения Анны Иоанновны укрепил свое положение настолько, что стал полновластным хозяином Синода. Ему без труда удалось изгнать из него таких противников, как Георгий Дашков, претендовавшего на патриаршее место, Игнатий Смола, Лопатинский и другие. Анна Иоанновна благоволила к Прокоповичу за оказанную им услугу во время бурных февральско-мартовских событий 1730 года. Ему также покровительствовали Бирон и Остерман.

В итоге, Прокопович стал проводить такую же политику преследования противников в духовном ведомстве, какую осуществляли Бирон и Остерман в светском. Так, они учинили над поверженными Голицыным и Долгоруким, не представлявшими для них никакой опасности, жестокую расправу. Таким же чувством мести руководствовался и Феофан Прокопович, зорко следивший за условиями жизни своих противников в монастырском заточении, требуя ужесточения содержания, хотя они не представляли угрозы ни для него, ни для церковной реформы в целом. Таким образом, Прокопович вошел в историю в двух ипостасях. Первая, как соратник Петра, образованнейшая личность, теоретик и практик преобразований. А с другой, как человек жестокий и мстительный, действовавший наперекор христианской морали и чувству милосердия.

Война со Швецией, длившаяся 21 год, принесла стране множество раненых и изувеченных. Петр I указал монастырям открыть у себя госпитали. Указом предписывалось:

“Иноки должны принимать в монастыри больных солдат или уволенных от службы и неспособных к работе, а равно и других бедных; для них должны быть выстроены больницы.” Коллегия Экономии следила за выполнением этого указа.

В 1721 году было издано распоряжение при приходских церквах завести богадельни. В 1723 году предписано было в храмах собирать подаяние в два кошелька, один – в пользу именно богаделен. Особенно строго это требование соблюдалось при Анне Иоанновне. Ревностью пастырей богадельни просуществовали довольно долго.

При Елисавете кошельковые и свечные деньги должны были идти на бедных и училища.

При Петре I усилились меры по уменьшению монастырей и монахов. Монастырскими штатами при нем число монашествующих было сильно ограничено. Пострижение было допущено только на свободные (вакантные) места, и не иначе, как после трехлетнего искуса. Мужчин дозволено постригать не ранее 30, а женщин – 50–60 лет. Новые монастыри разрешалось строить только с разрешения Синода и самого государя. Малые монастыри велено было сводить вместе, а церкви их обращать в приходские. Многие монастыри упразднялись и сами вследствие недостатка средств после отобрания их имений в ведомство Монастырского Приказа.

Для улучшения внутренней жизни монастырей при Петре монашествующим был закрыт свободный выход из обителей, запрещено странствование, в монастырях ввели строгий общежительный устав с лишением всех монашествующих прав частной собственности и права делать завещания: имущество после их смерти поступало в монастырь, а имущество монастырского начальства – в Синод.

В 1724 году вышел длинный Указ царя о монашестве под названием “Объявление,” в котором подробно был выяснен его взгляд на сам институт монашества и его желание сделать его полезным для общества.

Простых, неученых монахов предполагалось занять на монастырских землях и разными ремеслами, монахинь – рукоделиями. Других, избранных монахов готовить к высшим церковным должностям посредством ученых занятий, для чего завести в обителях школы и ученые братства. Настоятели обязаны были давать присягу не держать в монастырях затворников и “ханжей” и не распложать “суеверий.” На места настоятелей назначать только людей, известных правительству, преимущественно из Александро-Невского монастыря в Петербурге, который должен был стать образцом для всех других монастырей. Петр обогатил и благоустроил его.

Еще в 1721 году здесь была устроена большая духовная школа. При Екатерине II он был богато обстроен, а при Павле I в 1797 году возведен в ранг Лавры.

Крутые распоряжения Петра вызвали в среде монашествующих сильное неудовольствие. Из монастырей выходили разные противоправительственные письма. Из-за этого Петр несколько раз издавал Указы, запрещавшие монахам держать по кельям бумагу и чернила и писать что-либо без ведома настоятелей. После смерти Петра действие законов о монашестве несколько ослабело, но при Анне Иоанновне они снова вошли в силу.

В 1732 году была произведена общая перепись монастырей, открывшая многие нарушения действующего законодательства, особенно относительно пострижения. Всех незаконно постриженных велено было немедленно расстричь.

В 1734 году вышел суровый указ постригать в монашество только вдовых священников и отставных солдат. Кроме того, монашество тогда подверглось опустошительным разборам по политическим розыскам.

В 1740 году Синод решился доложить императрице, что монашеству грозит полное оскудение, что в монастырях остались только старики прежнего пострижения, уже не способные нести самые необходимые послушания. Синод просил расширить возможности для пострижения. Разрешение последовало, но велено было постригать только в потребном количестве, а в Синод ежегодно посылать рапорты с подробным перечнем характеристик всех постриженных. Впредь Синоду вменялось в обязанность сочинить порядочные штаты для всех монастырей: какому количеству монахов в каком монастыре быть.

Елизавета Петровна дозволила принимать в монастыри из всех сословий, но с некоторыми ограничениями (лета, свобода состояния, трехлетний искус).

В царствование Екатерины II двумя указами в 1764 году было разрешено постригаться в монашество желающим обоего пола, но опять же с некоторыми ограничениями. Указы 1766 и 1770 гг. подтверждали запрещение постригать не уволенных из податного состояния, а чиновников – без увольнения от начальства.

С 1700 года до введения в 1764 году штатов из 1200 монастырей прежнего времени было закрыто 175 (открыто новых 47). По данным архиеп. Филарета в 1762 году в Русской Церкви (исключая Малороссию и Белоруссию) было 732 мужских и 222 женских монастыря.

По штатам 1764 года из 953 великорусских монастырей было закрыто более половины. Оставлено 224 в штате и 161 за штатом, на собственном содержании. Впоследствии было закрыто свыше 40 монастырей при введении штатов в Малороссии и Белоруссии. К началу XIX века всех, и старых, и вновь открывшихся монастырей было 452. Здания закрытых обителей обращались в казармы, госпиталя, дома сумасшедших и т. п.

Число монашествующих тоже резко уменьшилось. Если в 1762 году всех их было 12444, то после введения штатов оставлено было только 5105.

Относительной обеспеченностью пользовались монахи ученые, получавшие особые жалованья по своим школьным и начальственным должностям и превращавшиеся вследствие этого в особый привилегированный класс.

В 1766 году Екатерина II возвратила им и всем монашествующим властям отнятое Петром право делать духовные завещания. Император Павел I для улучшения материального положения ученого монашества разрешил причислять их к соборам более богатых монастырей с правом пользоваться долей из кружечных доходов.

При закрытии монастырей во время введения монастырских штатов, штатное место многих из них было оценено далеко не в соответствии с их значением для Церкви и государства. Так, был закрыт даже исторический киевский Братский монастырь с академией (академия переведена в Лавру), Нилова Пустынь в Новгородской губернии, Спасо-Каменный вологодский монастырь, Дивногорский воронежский. Киевский Межигорский монастырь был превращен в казенную фаянсовую фабрику. В 1787 году князь Потемкин выпросил себе для дворца в подарок Святогорский харьковский монастырь (последовавшая вскоре князя помешала осуществлению этой затеи, а наследники отказались от такого “подарка”).

В 1788 году был закрыт даже Симонов московский монастырь, а в зданиях его устроены казармы. И только сильные протесты московского купечества, митроп. Платона и губернатора Еропкина вернули через год монастырь к жизни.

К концу XVIII века с большими усилиями было восстановлено только 29 монастырей. Открытие новых шло очень медленно. До 1800 года было устроено только 20 монастырей. Внутренняя жизнь монастырей тоже не всегда стояла на должной высоте. Замечался упадок общежительного порядка, своеволие и бродяжничество отдельных монахов. Но высокие образцы подвижничества были несравненно многочисленнее. Можно назвать таких светильников веры и благочестия:

1) основательница Серафимо-Дивеевской обители Агафья Мельгунова, в иночестве Александра (†1789),

2) дочь имп. Елисаветы княжна Августа Тараканова (затворница Досифея), наставительница будущих отцов Оптинских Моисея и Исайи († 1810),

3) затворник Досифей в Киево-Печерской Лавре, как выяснилось после кончины (†1776) – девица Дарья Тяпкина,

4) в Задонском монастыре подвизался схимонах Митрофан, близкий святителю Тихону Задонскому (†1783).

Афон и Молдавия дали более 200 подвижников, среди которых и Паисий Величковский. В это же время протекала подвижническая жизнь преп. Серафима Саровского .

С монашеством связаны имена первого графа Российской Империи Бориса Шереметева и его дочери Наталии, в иночестве Нектарии. В своем имении он устроил девическую обитель в честь Тихвинской иконы Божией Матери и сам составил “Завет,” которым определялась внутренняя жизнь обители.

Для жизни духа нет внешних преград, и XVIII век, в общем-то не очень благоприятный для Церкви, дал сонм великих подвижников, святителей, иночествующих и мирян, которые украшают нашу историю и наш месяцеслов.

Секуляризация церковных имуществ

В XVIII веке последовало, наконец, разрешение церковно-земельной проблемы, не раз возникавшей в предыдущие столетия. К неудовольствию гражданской власти, обширный церковный “удел,” составлявший около 1/3 всей государственной территории, на совершенно законных основаниях конкурировал с государственным хозяйством.

Населенные монастырско-церковные земли издавна создавали большие осложнения в области гражданского суда. С давних времен епископские и монастырские владения выхлопатывали для себя у княжеской власти “жалованные” и “несудимые” грамоты, предоставлявшие им право судиться не в гражданском суде, а у “своих господ” – владык, архимандритов и игуменов. Некоторые церкви и монастыри судились даже не у своего епархиального владыка, а у патриарха, в Приказе Большого Дворца (своего рода ставропигии). Некоторые – не в своей епархии, а у других владык или у местных гражданских властей.

Довольно решительные изменения в системе церковных вотчин произвело “Уложение” Алексея Михайловича в 1649 году.

“Уложение” узаконило юридический принцип монополии государства на власть его над всей государственной территорией. Владелец земли – государство. И лишь через государство разные категории населения или институции получают право пользования и распоряжения землями. Как собственник территории, государство и управляет ею.

Монастырский Приказ из “министерства патриаршего” становился “министерством царским.” Уложение ввело и единый государственный суд, для всех равный. Не без сопротивления иерархия смирилась с новым порядком. Владыке Никону, используя благосклонность царя, удалось получить “несудимую грамоту” для своей Новгородской епархии.

Во время его патриаршества Монастырский Приказ существовал только формально. В 1666 году, после Собора, осудившего Никона, царь признал правильным отрицательный взгляд патриарха на Монастырский Приказ и согласился передать его опять в ведение Церкви.

Петр I считал монастырско-церковные владения вообще “туне гиблемыми,” т. е. зря пропадающими для государства. Он еще при патриархе Адриане провел через Приказ Большого Дворца, управлявшего церковными имуществами с 1677 года, ряд мер государственного контроля за монастырскими вотчинами.

После кончины патриарха, в 1700 году, Петр I сразу взял в государственные руки управление всеми церковными общинами. Возрожден был Монастырский Приказ. Исключение было сделано только почитаемому им митрополиту Новгородскому Иову.

В декабре 1701 года был издан Указ, суть которого в следующем:

1 . В монастыри монахам и монахиням давать определенную сумму денег и хлеба, а вотчинами им и никакими угодьями не владеть (не ради, впрочем, разорения их, как было сказано в Указе, а лучшего ради исполнения ими монашеского обещания, потому что древние монахи сами себе трудолюбивыми руками пищу промышляли и многих нищих от своих рук питали).

2 . Нынешние же монахи, по представлениям Петра, не только нищих не питают от трудов своих, но сами чужие труды поедают, а начальные монахи во многие роскоши впали и подначальных монахов в скудную пищу ввели.

3 . Кроме того, подчеркивалось в Указе, от вотчин ссоры и убийства и обиды многие происходят.

Исходя из этих соображений, государь повелел давать поровну, как начальствующим, так и подчиненным монахам, по 10 рублей денег, по 10 четвертей хлеба и дров сколько им надобно. Доходы с монастырских вотчин должны были поступать в Монастырский Приказ. Слуг в монастырях оставить самое малое количество, без которых нельзя обойтись.

Новый хозяин – государство – за короткий срок роздал ряд вотчин служилым людям, городам, не забыл и себя. Церковное землевладение чувствительно сократилось. За короткое время 6407 жилых дворов ушли из церковного ведомства.

Но... Монастырские хозяйства в казенных руках, как ни странно, оказались убыточными, и Высочайшим Указом в октябре 1720 года Монастырский Приказ был закрыт, а монастырские вотчины были возвращены монастырям, за исключением тех, которые были отданы частным лицам на вечное пользование.

В феврале 1721 года Монастырский Приказ вновь был возрожден, но уже как вспомогательное учреждение при Синоде. В 1723 году название “приказы” было вообще уничтожено. Со следующего года при Синоде была учреждена Камер-коллегия, ведавшая казенными сборами, и Камер контора, которая распределяла доходы по епархиям и монастырям. В 1726 году ее заменила Коллегия Экономии. В 1738 году она была отдана в ведение Сената, но опять же, эта мера не привела к повышению доходности монастырских хозяйств.

В 1741 году, после обращения Синода на Высочайшее имя с изложением трагичности церковной ситуации, императрица отдала церковные имения вновь в ведение Синода. Коллегия Экономии была возвращена Синоду и наименована Синодальной Канцелярией Экономического Правления. Но суть от этих перемен не менялась: имения мыслились церковными, но хозяином было государство, а Синод – лишь управляющим.

Проблема церковных вотчин обострилась в 1751 году, когда во многих губерниях монастырские крестьяне, доведенные до разорения, подняли восстания. На усмирение бунтов были посланы войска. Для решения этой проблемы имп. Елисавета учредила особую Конференцию Сената и Синода, но только в январе 1762 года, в первый месяц правления Петра III, последовало решение: монастырские крестьяне обязывались платить 50 копеек в казну, а 50 – в монастырь или архиерейский дом, которым принадлежали.

В марте 1762 года последовал новый Указ (на основе старого елизаветинского проекта от 1757 года) об отобрании церковных имуществ и передаче Коллегии Экономии вновь в ведение Сената. Управление монастырскими землями отдавалось в руки офицеров. Монастыри располагались по классам с соответственными штатами, определялось содержание архиереям.

После вступления на престол Екатерины II, духовенство просило о возвращении ему вотчин. Сенат не возражал. 12 августа 1762 года состоялся именной Указ об отдаче всех синодальных, архиерейских, монастырских и церковных движимых и недвижимых имений им в управление. Коллегия Экономии и институт офицеров упразднялся. Учреждалась особая Комиссия, одной из первейших задач которой было выяснение истинного положения с церковными имениями.

Второй задачей была выработка “штатов” для определения казенных сумм на жалованье церковным служителям. Членами Комиссии были назначены:

митроп. Новгородский Димитрий, архиеп. Петербургский Гавриил, еп. Переяславский Сильвестр, граф И. Воронцов, князь А. Куракин, князь С. Гагарин, обер-прокурор Синода князь А. Козловский и Г. Теплов. Комиссией были выяснены некоторые цифры, например:

На 1764 год только за Сергиевой Лаврой и 12 приписными к ней монастырями состояло 150.961 душ.

За монастырями Новгородской епархии – 51.857 и за архиерейским домом 21.282.

За ростовскими монастырями – 38.389 душ и за домом митрополита 16.340.

За вологодскими монастырями и кафедрой епископа – 47.568 душ.

За вятской кафедрой и монастырями – 42.012.

За тверскими монастырями 19.629 и за домом архиерейским – 11.980 душ.

В общем, за всеми монастырями и кафедрами по ревизии (не считая Малороссию и Белоруссию) числилось 910.866 душ крепостных.

Особая Комиссия закончила свою работу в начале 1764 года и представила императрице доклад об изъятии церковных имуществ из духовного ведомства, с поручением их Комиссии Экономии и о штатах денежного жалованья духовенству.

Указом от 26 февраля 1764 года Екатерина II повелела привести доклад Комиссии в исполнение. Крестьяне бывших церковных поместий получили название “экономических крестьян.” Годовой оброк государству с отобранных земель с 1764 по 1768 гг. выражался в сумме 1.366.299 рублей. Из этой суммы на содержание Церкви и духовенства правительство отпускало только 462.868 рублей.

К концу царствования Екатерины II, в результате прироста населения, государство одного оброка получало 3 миллиона рублей, а вместе с другими доходами – до 4 миллионов. Из этой суммы на Церковь отпускалось чуть более полумиллиона, т. е. одну восьмую. Семь восьмых приобретало государство.

В 1786 году церковные вотчины были секуляризованы в Малороссии. Тогда же была закрыта Коллегия Экономии и вотчины слились с государственными имениями под управлением Казенных Палат. Согласно штатам, положено было отпускать:

1) на Петербургскую, Новгородскую и Московскую кафедры с соборами – по 39.410 рублей;

2) на второклассные (8 кафедр) – по 5.000 (лично епископу – 2.600);

3) на третьеклассные (15 кафедр) – по 4.232 р. 20 коп. (лично епископу –1.800);

4) на Троице-Сергиеву Лавру и на все мужские монастыри – 174.650 р. 40 коп.

5) на все женские монастыри – 33.000 рублей.

6) на 22 собора не кафедральные – 2.530 рублей.

7) вообще на все духовенство – 365.203 рубля.

Открытыми и активными противниками секуляризации церковных имуществ выступили:

митроп. Тобольский Павел (Конючкевич) и митроп. Ростовский Арсений (Мацеевич).

Синод осудил выступления митроп. Павла против секуляризации с низложением с него архиерейского сана, но императрица не утвердила этого решения. В 1914–1918 гг. подымался вопрос о его канонизации. Собор 1917–18 гг. решил собрать дополнительные сведения о нем в Киеве, но большевицкий переворот не позволил осуществить это решение.

Митроп. Арсений, после подачи в Синод 6 марта 1763 года резкой “Записки” против секуляризации, был арестован. Судебный приговор гласил: архиерейства и клобука его лишить и сослать в отдаленный монастырь под крепкое смотрение и ни бумаги ни чернил ему не давать. Императрица милостиво позволила оставить ему монашеский сан. Но в 1767 году он был лишен него. Скончался митроп. Арсений в заключении в Ревеле 28 февраля 1772 года. На стене каземата, в котором он содержался безвыходно, осталась выцарапанная надпись: “Благословен смиривый мя.”

Екатерина II, проведя секуляризацию церковных земель, разрешила вопрос, назревавший с давних времен. Но это разрешение сопровождалось сильным ударом по Церкви. Только малая часть средств, полученных от секуляризации, была использована на нужды Церкви. Многие монастыри были упразднены, т. к. государство отказывалось давать средства для их существования, и только единицы впоследствии были восстановлены.

* * *

В 1805 и 1810 годах монастырям было разрешено с Высочайшего разрешения приобретать в собственность незаселенные земли. Благодаря этому в последние годы царствования Александра I многие обители смогли поправить свое положение, вызванное разгромом их во второй половине XVIII века.

При Николае I положение монастырей еще более улучшилось. В 1835 году на содержание обителей положено было отвести земельные и лесные участки от 50 до 150 десятин из казенных земель и дач. В 1842 году графиня А. Орлова, почитательница архим. Фотия (Спасского), пожертвовала по 5.000 рублей на 340 монастырей. Начали восстанавливаться некоторые ранее закрытые монастыри:

Спасо-Каменный (Вологодская епархия),

Максаковский (Черниговская епархия),

Успенский Дивногорский (Воронежская епархия),

Успенский Святогорский (Харьковская епархия),

Нило-Сорская пустынь (Новгородская епархия) и многие др. В 1861 году, при освобождении крестьян, монастырям, взамен прежней казенной прислуги, было ассигновано 168.200 рублей на наем новой. Постепенно увеличивались штатные суммы на содержание. К 1890 году они возросли до 425.000 рублей.

В 1879 году, по инициативе братства афонского Пантелеймонова монастыря, недалеко от Сухуми на Кавказе, была устроена чудная обитель, получившая название Новый Афон. Более всего увеличению обителей способствовало учреждение т. н. женских общин. Многие такие общины со временем становились полноправными монастырями. Из 127 общин, возникших до 1890 года, 78 были преобразованы в общежительные обители. Число их все возрастало. Особенно важное значение такие обители имели в Западном крае, и в первом ряду из них стоит Богородицкий Леснинский монастырь, основанный в 1889 году из женской общины в Холмской епархии.

В 1881 году право открытия новых обителей и общин было предоставлено Синоду без испрашивания на то Высочайшего разрешения (если при этом не было необходимости в казенных средствах).

В 1893 году Победоносцеву было Высочайше дано право увеличивать, сверх существовавших штатов, число монашествующих в монастырях, в которых имелись на то собственные средства. Всех монастырей, пустыней, скитов и женских общин (не включая приписных монастырей, в которых обычно жили несколько монахов) на 1 июля 1896 года было 789 (не считая 15 единоверческих). Из них 495 мужских (в том числе Лавры: Успенская Киевская, Троицкая Сергиева Московская, Александро-Невская Петербургская и Успенская Почаевская), 64 архиерейских дома, 7 ставропигиальных.

За всю историю Русской Церкви наибольшее число монастырей было построено в XIX веке – 241.

Ставропигиальные монастыри состояли в непосредственном ведении Синода. Это: Новоспасский, Симонов, Донской и Заиконоспасский в Москве, Вознесенский (Новый Иерусалим), Спасояковлевский в Ростове и Соловецкий.

По отчету 1908 года в мужских монастырях состояло 9.317 монашествующих (8.266 послушников), в женских монастырях и общинах – 12.625 инокинь (40.275 белиц).

* * *

Начало XIX века было временем возрождения и нравственного подъема русского монашества. Всходили добрые семена, посеянные архим. Паисием (Величковским).

Известными учениками Паисия были: старец Адриан, настоятель Коневецкого монастыря (†1812), Клеопа, строитель Введенской Островской пустыни (Владимирская епархия), схимонах Афанасий (Захаров), б. гусарский ротмистр (†1823), схимонах Феодор (†1822 в Свирской обители), строитель Иоанно-Предтеченской Белобережской пустыни Василий († в 1831 в Площанской пустыни), архим. Феофан (Соколов), управлявший 36 лет древним Кирилловым Новоозерским монастырем (†1832).

Духовной дочерью архим. Феофана была будущая игуменья Феофания (Готовцева), урожд. Шулепникова.

Многие подвижники просияли в это время на Валааме. Особым благочестием выделились благоустроитель обители игумен Дамаскин (†1881), схимонах Иоанн (†1894), схимонах Агапий (†1905).

Валаамский инок Герман прославил себя подвижнической жизнью и апостольским миссионерством на американском континенте.

Митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова) по справедливости называют “монахолюбцем.” Ему многим обязана Оптина пустынь в бытность его епископом Калужским (1819–25). Печерская Лавра при нем достигла высшей степени благоустройства. Настроение владыки Филарета отразилось и на Киевской Академии, которая никогда еще не выпускала из своих стен столько монахов, как при нем. Он внимательно следил за монашеской жизнью братии, отдавал распоряжения о послушаниях, требовал сохранения во всей полноте и точности древнего лаврского напева. В своих наставлениях он запрещал клирошанам разговоры, рассматривания по сторонам, запрещал присутствие на клиросе кого бы то ни было, кроме певчих.

Особое значение в XIX веке приобрели Оптина пустынь, Саровский и Дивеевский монастыри. Многих богомольцев привлекала к себе Глинская Рождественская пустынь, прославившаяся многими своими духоносными мужами. Кстати, ее игумен Филарет (†1841), видевший душу преподобного Серафима в день его кончины, составил четыре устава для женских обителей разных епархий.

Основание Оптиной относят к XVI веку. В 1724 году она была упразднена, через два года восстановлена, но до конца XVIII века существовала скудно. В начале XIX века благодаря владыке Платону, еп. Филарету, еп. Григорию (Постникову) начинается возрождение исторической обители.

С этого времени один за другим в Оптиной начинают восходить светильники-старцы, наставники душ и телес: Моисей, Исаакий, Леонид, Макарий, Лев, Никон, Амвросий, Анатолий... При о. Макарии, на почве издательской деятельности, началось сближение Оптиной с представителями русской интеллигенции:

В Саровской обители продолжал сиять старец Серафим, неоднократно удостоенный посещения Божией Матери и других чудесных явлений. Его благословением и заботой в 1829 году была устроена “Мельничная” община, ставшая основой для будущей (с 1861) Серафимо-Дивеевской Троицкой обители.

Но не только святители и преподобные иноки славились в России своей праведностью и чудесами. В XIX веке были известны многие миряне, имевшие особую благодать:

юродивая Пелагея Ивановна (Серебренникова) в Дивеевской обители, Паша Саровская, тоже оттуда, 30 лет спасавшаяся в вырытой ей самой пещере в лесу, юродивый Андрей в Калужской губернии, имевший дар прозорливости, в Задонске подвизался юродивый Антоний Алексеевич, обладавший даром исцелений, там же жила Евфимия Попова, с четырнадцатилетнего возраста посещавшая все богослужения и проводившая ночи в непрестанной молитве, в Сибири известен был своей подвижнической жизнью старец Даниил Ачинский, в Томске почиталась юродивая Домна Карловна (Слепченко), в Смоленске и Москве особо почитался юродивый Иван Яковлевич Корейша, прозорливец и целитель, блаженная Ксения Петербургская...

И... им же несть числа.

Плеядой великолепных священников-пастырей отмечен ХIХ-нач. XX вв.: Иоанн Борисович (в Ельце), Матфей Константинович (в Ржеве), Петр Томаницкий (в Угличе) и, наконец, всероссийский молитвенник отец Иоанн Кронштадтский (Сергиев) (1829–1908), канонизованный Русской Зарубежной Церковью в 1964 году.

Огромный материал о подвижниках XIX века собран в книге Е. Поселянина “Русские подвижники 19 века.” Обширные данные о благочестивых русских людях содержатся и в замечательных “Жизнеописаниях отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков,” составленных епископом Рыльским (Курская епархия) Никодимом (Кононовым).

Известный историк А. Карташев в своих “Очерках по истории Русской Церкви” пишет, что “частные опыты собирания сведений (напр. Е. Поселянина) и данные церковных журналов выявляют более ста новых кандидатов для канонизации.”