Духовную атмосферу 1945-1953 гг. определяли такие события, как победа в Великой Отечественной войне, стремление восстановить страну. Сформировалось поколение людей, привыкших принимать самостоятельные решения, имеющих свое мнение. Тоталитарный политический режим снова использовал репрессивную силу в борьбе за укрепление власти, против свободомыслия. Для этих же целей использовалось и нагнетание «холодной войны». Идеологический критерий был главным и единственным в развитии творчества, литературы и искусства. Летом 1946 г. было начато широкое наступление в области культуры, тесно связанное с именем А. Жданова, одного из сподвижников И. Сталина, вошедшее в историю под названием «ждановщины».

• 14 августа 1946 г. ЦК КПСС обрушился на журналы «Звезда» и «Ленинград» — поводом послужили публикации произведений поэтессы А. Ахматовой и писателя‑сатирика М. Зощенко, журналы обвинялись в том, что стали проводниками «идеологии, чуждой духу партии».
• 1946 г. — волна процессов по делам молодежных групп, деятельность которых квалифицировалась следователями как «антисоветская». В августе 1946 г. группа молодежи г. Челябинска за «контрреволюционную деятельность» Верховным судом РСФСР была осуждена по статье 58 Уголовного кодекса на длительный срок заключения.
• 4 сентября — постановление ЦК подвергло критике ряд «безыдейных» фильмов («Большая жизнь», «Адмирал Нахимов» В. Пудовкина; вторая серия «Ивана Грозного» С. Эйзенштейна).

Утверждается принцип бесконфликтности, «лакировки действительности». Лишь в произведениях, посвященных подвигу советского народа в Великой Отечественной войне, можно было встретить яркие характеры, правдивые изображения живых людей («Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, «Звезда» Э. Казакевича, «Знаменосцы» О. Гончара, «В окопах Сталинграда» В. Некрасова и др.).

• 24 июня 1947 г. — А. Жданов провел совещание философов, на котором была осуждена «История западной философии» Г. Александрова за «чрезмерную терпимость» к буржуазной философии.
• Декабрь 1947 г. — С. Прокофьева, А. Хачатуряна, В. Мурадели, Д. Шостаковича, Н. Мясковского и других обвинили в том, что они придерживаются «антинародного направления». Следствием постановления стала чистка в Союзе композиторов.
• Были осуждены как «буржуазные лженауки» волновая механика, кибернетика, в биологии утвердилась псевдонаучная теория о наследственности Т. Лысенко.
• С конца 1948 г. основой идеологических кампаний стала «борьба с низкопоклонством» перед Западом.
• Критика репертуаров драматических театров, сатирического журнала «Крокодил».
• Реакционными науками объявлялись генетика, теория относительности А. Эйнштейна.

Научные достижения: 1949 г. — создание ядерного оружия (И. В. Курчатов, П. Л. Капица).

Архитектура и монументальная скульптура: построены здания МГУ на Воробьевых горах и МИД на Смоленской площади; установлен памятник воину‑освободителю в Берлине (Е. В. Вучетич).

Духовную атмосферу 1953-1964 гг. определяли смерть И. В. Сталина и смена политического руководства, осуждение культа личности и возвращение репрессированных. Хрущевская «оттепель» выражалась в борьбе двух тенденций: реализации провозглашенной свободы творчества и прежнего идеологизированного отношения к литературе и искусству.

1‑я тенденция:

• 1954 г. — повесть И. Г. Эренбурга «Оттепель».
• 1955 г. — возобновление издания журнала «Иностранная литература», «реабилитация» генетики.
• 1956 г. — открытие в Москве театра «Современник» (под руководством О. Ефремова).
• Публикация повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», произведений Ч. Айтматова, В. М. Шукшина, Ф. А. Искандера, С. П. Залыгина в журнале «Новый мир» (редактор А. Т. Твардовский).
• 1957 г. — VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве.
• 1958 г. — Постановление ЦК КПСС «Об исправлении ошибок в оценке опер “Великая дружба”, “Богдан Хмельницкий”, “От всего сердца”».
• Развитие жанра научной фантастики («Лезвие бритвы» И. А. Ефремова).
• Фильмы Г. Н. Данелия «Я шагаю по Москве», М. К. Калатозова «Летят журавли», Г. Н. Чухрая «Баллада о солдате».

Система образования:

• 1958 г. — введение обязательного восьмилетнего образования, реорганизация ремесленных и фабрично‑заводских училищ и ПТУ; увеличение срока обучения до 11 лет в средней школе; в старших классах введено производственное обучение.
• Введение преимуществ при поступлении в вуз для лиц, имеющих трудовой стаж до 2 лет и демобилизованных из Советской Армии; приоритетное развитие вечерней и заочной форм обучения.

2‑я тенденция — ужесточение партийного контроля над состоянием духовной жизни страны:

• «Дело» Б. Л. Пастернака.
• Осуждение творчества Д. А. Гранина, В. Д. Дудинцева, К. Г. Паустовского.
• Закрытие монастырей, семинарий; гонения на церковь.
• С 1961 г. (Программа КПСС) выдвинута новая задача — воспитание «нового человека» будущего общества.
• Осуждение творчества художников‑абстракционистов (их творчество стали именовать советским андеграундом).

Научная сфера: в 1956-1964 гг. лауреатами Нобелевской премии стали Н. Н. Семенов, Л. Д. Ландау, И. М. Франк и др.; развитие ракетной техники — С. П. Королев (1957 — запуск первого спутника, 1961 — первый полет человека в космос); открытие новых научных центров.

Развитие духовной сферы в 1965-1985 гг.

Особенности: диктат атеизма; утрата обществом нравственных ориентиров; господство марксистско‑ленинской идеологии и подавление всякого инакомыслия; распространение иждивенческих настроений у части населения; усиление идеологического давления на культуру.

• В середине 1960‑х гг. был устроен судебный процесс над А. Синявским и Ю. Даниэлем.
• К высылке за «тунеядство» приговорили поэта И. А. Бродского (в будущем лауреата Нобелевской премии).
• 1970‑е гг. — страну покинули А. И. Солженицын, В. П. Некрасов, В. Н. Войнович, А. А. Тарковский, М. Л. Ростропович и др.
• 1970 г. — создан Комитет защиты прав человека, в который вошли академик А. Д. Сахаров (отправлен в ссылку в город Горький), один из создателей водородной бомбы, математик И. Р. Шафаревич и другие представители интеллигенции.

В то же время писатели В. П. Астафьев («Последний поклон», «Пастух и пастушка»), Ю. В. Трифонов («Другая жизнь», «Дом на набережной», «Старик»), В. Г. Распутин («Живи и помни», «Прощание с Матерой»), Ф. А. Абрамов (тетралогия о Пряслиных), В. М. Шукшин («Я пришел дать вам волю»), В. В. Быков («Обелиск», «Сотников»), театральные режиссеры Г. А. Товстоногов, О. Н. Ефремов, Ю. П. Любимов, А. В. Эфрос, А. А. Гончаров, кинорежиссеры С. Ф. Бондарчук, Л. И. Гайдай, С. И. Ростоцкий, Э. А. Рязанов, Л. А. Кулиджанов создавали произведения высочайшего художественного и нравственного уровня.

Знамением времени было возникновение целого сектора нонконформистской культуры, появление так называемого самиздата.

Развитие общественных наук после некоторого оживления, связанного с «оттепелью», вновь затормозилось.

Наука и техника: труды по аэрогидродинамике, авиации и космонавтике (М. В. Келдыш); работы по основам линейного программирования (Л. В. Канторович); создание ракетоносителей «Протон» и орбитальной станции «Салют».

Литература

• Деревенская проза (Б. А. Можаев, В. Г. Распутин, В. М. Шукшин, С. П. Залыгин).
• Новый взгляд на события Великой Отечественной войны (Ю. В. Бондарев «Горячий снег», Б. Л. Васильев «А зори здесь тихие», В. В. Быков «Сотников»).
• Национальная литература (Ч. Айтматов, Р. Гамзатов, Ф. Искандер).
• Произведения писателей‑фантастов А. Н. и Б. Н. Стругацких.
• Творчество писателей, эмигрировавших из СССР (А. И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ», «Красное колесо»).

Киноискусство, театр, эстрада

• 1970-1980‑е гг. — подъем отечественного киноискусства (фильмы С. Бондарчука «Война и мир», С. И. Ростоцкого «А зори здесь тихие», А. Г. Германа «Двадцать дней без войны», Т. М. Лиозновой «Семнадцать мгновений весны»; психологическое кино А. А. Тарковского «Иваново детство» и «Андрей Рублев»; комедии Л. И. Гайдая «Кавказская пленница», Э. А. Рязанова «Гараж» и др.).
• Достижения классического музыкального театра (оперные певцы Г. П. Вишневская, Е. В. Образцова, Е. А. Нестеренко).
• Успехи советского балета (Г. С. Уланова, М. М. Плисецкая, М. Э. Лиепа).
• Развитие эстрадой песни (М. Магомаев, И. Кобзон, С. Ротару) и вокально‑инструментальных ансамблей («Песняры», «Веселые ребята»).
• Появление бардовской песни (Б. Окуджава, В. Высоцкий).
• Неофициальное искусство (скульптор Э. Неизвестный); «бульдозерная» выставка 15 сентября 1974 г. в Москве.

Спорт: фигурное катание (И. К. Роднина и А. Г. Зайцев), хоккей (В. Б. Харламов, В. А. Третьяк), футбол (Л. И. Яшин), гимнастика, легкая атлетика, шахматы (А. Е. Карпов, Г. К. Каспаров); 1980 г. — летние XXII Олимпийские игры в Москве.

Диссидентское движение (1965-1982)

1) Период становления (1965-1972) — деятельность А. Синявского, Ю. Даниэля, А. Амальрика, Л. Чуковского, А. Гинзбурга, Ю. Галанского, Б. Буковского, А. Марченко, С. Ковалева, Л. Богараз, П. Григоренко и др.

2) Период кризиса (1973-1974) — процесс над П. Якиром и В. Красиным.

3) Период широкого международного признания (1974-1975) — расширение географии диссидентского движения. Высылка А. Солженицына из страны. Образование русской секции организации Международной амнистии. Присуждение Нобелевской премии А. Сахарову.

4) Хельсинкский период (1976-1982) — деятельность Хельсинской группы. Процессы над Ю. Орловым, Г. Якуниным, А. Марченко. Высылка А. Сахарова.

В своей борьбе диссиденты использовали следующие методы: массовые мероприятия; письма‑протесты, открытые письма, обращения в адрес международных организаций; издание и распространение самиздата; распространение листовок; индивидуальные протесты, создание правозащитных организаций. К началу 80‑х гг. почти все активные участники диссидентского движения оказались в заключении или в ссылке.

На развитие литературного процесса 1960 - 90-х гг. оказывали влияние международные и внутригосударственные обстоятельства: период «оттепели» (1950 - 1970), «Пражская весна» (1968), чернобыльская трагедия (1986), война в Афганистане (1979 - 1986), ослабление военно-промышленного комплекса страны, вывод советских войск из стран Западной Европы, объединение Германии (разрушение Берлинской стены) в 1989 году.

Произошло немало событий литературной жизни, побуждающих читателя к поиску новых ориентиров, новых критериев осмысления и оценки. Литература 1960 - 90-х годов не представляет собой единого потока и распадается на периоды: поздний советский (1970-е - середина 1980-х гг.), «перестроечный» (от середины 1980-х до середины 1990-х гг.) и постсоветский, или постперестроечный (с середины 1990-х гг. по настоящее время). Граница между 1960-ми и 1970-ми гг. в истории русской литературы размыта. Многие писатели, начинавшие творческий путь ранее, оставались верными прежде найденным ими принципам.

Глубокие раздумья о судьбах Отечества и человеческой нравственности, предельно широкий диапазон тем, верность великим традициям и смелые поиски нового языка, обновление жанровой природы, созвездие новых авторов - вот признаки отечественной литературы последней трети XX века. В этот период произошло переплетение отживавшей свой век идеологизированной литературы «социалистического реализма», нового пласта русского критического реализма и возникающего «русского андеграунда» .

В своем развитии отечественная литература рассматриваемого периода находилась под жестким, определяющим влиянием общественно-политической истории нашей страны. Наряду с этим мощное воздействие на литературный процесс оказывали яростные идейные споры, далеко не завершенные и сегодня. Большие изменения, происходившие в судьбах России, диктовали не только тематику произведений, но и влияли на саму возможность встречи автора и читателя, сроки и характер воздействия творений российских авторов на общество. Более подробно мы остановимся в основном на позднетоталитарном периоде, так как романы «Берег» и «Выбор» были написаны Ю.Бондаревым именно в это время.

Двадцатилетие 1965-1985 гг. было критически важным, сложным и богатым по содержанию временем для отечественной литературы. Пусть и вопреки общественному климату, а также идеологическому и полицейскому воздействию властей, никакого «застоя» в русской литературе не было, как не было и унылого единообразия. Литература России (советской и зарубежной) была многообразной и динамичной. Именно в эти годы крепло стремление к критическому анализу советской истории и действительности.

Советская литература 1965 - 1985 годов тяготела к «большим» эпическим формам. Это псевдоэпическое направление «секретарской прозы» выступало как бы «художественным комментарием» к официальной версии истории СССР. Романы-эпопеи Г.М. Маркова «Сибирь» (1969-1973), П.Л.Проскурина «Исход» (1966), «Судьба» (1972), «Имя твое» (1977), А.С.Иванова «Тени исчезают в полдень» (1963), «Вечный зов» (1977) широко пропагандировались критикой, издавались массовыми тиражами, экранизировались. Они имели многочисленную читательскую аудиторию. Однако, эта «эпическая» проза не была главным достижением эпохи. Значительную роль в литературном процессе сыграли иные течения - «деревенская проза» и «новая военная проза». Великой заслугой писателей этих направлений стало служение правде - святыне русской литературы. Горькую правду о величайшей войне в истории Отечества и всего мира сказали своими произведениями Ю.Бондарев, Г.Бакланов, В.Быков, В.Астафьев, Б.Васильев и др. Их усилиями до читателей дошла так называемая окопная правда - изображение войны через судьбы ее рядовых участников, позволившее увидеть «великое через малое» - трагедию народа через трагедию личности. Григорий Бакланов в романе «Июль 41 года» (1965), повести «Навеки - девятнадцатилетние» (1979), Борис Васильев в повестях «А зори здесь тихие…» (1969), «В списках не значился» (1974), Василий Быков в повестях «Сотников» (1970) и «Знак беды» (1982), Вячеслав Кондратьев в повести «Сашка» (1979), Ю.Бондарев в романах «Берег», «Выбор» подняли на новый уровень художественное воплощение подвига народа в Отечественной войне. В центре их внимания - нравственные проблемы, обостренные жесточайшей из войн.

Образы, воплощенные на страницах книг этих писателей, поистине бессмертны. В прозе этих писателей во весь рост были поставлены великие нравственные вопросы эпохи. С особой болью за сохранение души человека и народа говорили крупнейшие писатели России о наступлении аморализма, корысти, эгоизма и безразличия. Все их творчество - это битва за совесть людей и природу родной земли. Своими произведениями они учили патриотизму и стойкости в борьбе за истину, за душу людскую.

Двадцатилетие 1965 - 1985 гг. было временем развития многих направлений и жанров отечественной литературы.

В 1970 - 1980-е гг. очевидной стала органичность и внутренняя близость между «деревенской» и «военной» прозой. Происходит углубление нравственно-гуманистической и философской тематики в прозе и поэзии о войне (В.Астафьев, В.Быков, Ю.Бондарев, Д.Самойлов, А.Тарковский и др.). Сразу же бросается в глаза одна общая особенность этих книг писателей фронтового поколения - их «мемуарность». Всех писателей объединяет желание написать о пережитом. Излюбленный жанр этой прозы - повесть лирическая, написанная от первого лица. Произведения эти не всегда автобиографичны, хотя и пропитаны насквозь воспоминаниями о фронтовой юности. Всех этих писателей властно привела в литературу сила пережитого на воине, и их первые повести были, в сущности, лейтенантскими и солдатскими мемуарами, теми мемуарами, которые в действительности никто никогда не отваживался писать. Конечно, у каждого фронтовика была своя война, и всё-таки многое из пережитого в те годы было достоянием тысяч людей. Общераспространённость и останавливала, была психологической преградой. Однако общераспространённый фронтовой опыт на солдатском и лейтенантском уровне приобретал новое качество при художественном претворении. Именно в лирической повести он приближен к читателю так, что артиллерийская канонада и автоматные очереди не заглушают тонов и шёпота, а в пороховом дыму и пыли от разрывов снарядов и мин можно разглядеть в глазах людей решимость и страх, муку и ярость. Это было новое прочтение Великой Отечественной войны. «Оттепель» позволила обнажить трагический опыт войны, бесчеловечность диктаторского режима, а литература помогла рассказать о судьбе отдельного человека на войне.

Но постепенно в литературе шло не просто накопление фактов о войне, а возможность повиниться перед теми, кто не вернулся, рассказать о неимоверном желании всего народа выстоять и победить, осмысление стремления человека к Победе, человека, поставленного войной в нечеловеческие условия. Было в войне что-то, что нормативная эстетика требовала сгладить: страдания и сострадание, боль воинов, пленных и раненых. Но ведь они были, и желание рассказать об этом вылилось в лирическую «лейтенантскую прозу». Так пришла в литературу о войне личная биография, сумма своих впечатлений, доверия собственному взгляду. Явление это, возможно, противоречивое (эмоциональный документализм, исповедальность и грубая нагота правды), но это был новый этап в развитии темы войны в русской художественной литературе.

Война предстала чуждой высоким фразам, романтическим представлениям о ней. Была еще в «лейтенантской прозе» та мысль, что война никого не оставит без изменения, на все ляжет «кровавый отсвет» и надежда, что после войны многое будет по-другому.

В своих мемуарах Ю.Бондарев так говорит о войне и литературе: «Война всколыхнула весь мир, а после глобальных катаклизмов возникает движение и в искусстве. Это непреложный закон. После таких потрясений искусство ускоряет движение, ибо человеческие чувства предельно обостряются, и свобода, мужество, жертвенность, ненависть, любовь, святость, нравственность, сопротивление несправедливости начинают являть собою главную ценность жизни». И тогда человек многое по-иному оценивает. По убеждению Ю.Бондарева, периоды мировых катаклизмов способствуют побуждению человека к познанию истины, свободы и безопасности, к защите от несправедливости.

Человек ещё и духовен. И все его проблемы идут от духовных смут, духовной неустроенности и духовных заблуждений. Есть духовные составляющие человеческой жизни. Мужество, любовь, самопожертвование - это духовные качества, которые питают совесть и нравственность. Без нравственности немыслимы самопознание и совершенствование человека. Нет литературы без писательского опыта, памяти и воображения. Если есть опыт, но нет воображения - то нет и литературы. Если есть воображение, но нет опыта - тоже литературы нет.

На новом же этапе развития военной темы, в котором определяющую роль сыграли партизанские повести В.Быкова, романы Ю.Бондарева, на первый план выходит тема ущербности души и попытка определить истоки ее в прошлом. Ситуации жесткого нравственного выбора заставляют вспомнить и об этике христианской («на миру и смерть красна»), о явлении непреходящей человеческой памяти, о целительных свойствах человеческой совести.

В романе «Берег» материалом служит повседневная жизнь современного расколотого мира, взятая в ее неразрывности с прошлым, в частности с вооруженной борьбой советского народа против гитлеризма. Здесь автор остается верен себе, своему стилю, своим нравственным установкам.

Этот роман Юрия Бондарева представляет собой своеобразный художественный синтез темы войны и мира, синтез, вобравший в себя проблемы нравственности, психологии, проблемы мирного сосуществования в Европе, по-прежнему разделенной границами, блоками, идейной и нравственной несовместимостью, психологическими предрассудками.

Роман многопланов, он является одновременно и военным, и психологическим, и философским, и политическим. В нем затрагивается комплекс проблем, остро волнующих сегодня весь мир.

Центральная часть романа целиком посвящена прошлой войне. Здесь все написано с безупречным знанием того, о чем рассказывается, и с глубоким проникновением в психологию героев. Так же, как в предыдущих произведениях, Ю.Бондарев выступает превосходным баталистом, подчиняя все решению большой идейно-психологической задачи.

Заявка на психологизм делается уже в описании поверженного Берлина. Обостренным зрением мы вместе с писателем видим, как исчезает клубившийся над зловещим городом горячий пар, напитанный запахами пепла и приторно-сладковатым трупным душком, рассеиваются угарные дымы и, словно из кровавого, аспидного месива, начинают вырисовываться улицы и площади, загроможденные обгорелыми танками, поваленными трамваями, грудами кирпича, битым стеклом. Но внимание наше писатель приковывает отнюдь не к тому, как выглядел Берлин второго мая 1945 года, и даже не к красоте того по-весеннему солнечного майского дня, а к удивительной, оглушающей тишине, что вдруг наступила, когда «Берлин, занятый солдатами, танками, орудиями, машинами, повозками, командными пунктами, хозяйственными частями, саперами, связистами, спустя три часа после завершающего выстрела возле забаррикадированных Брандербургских ворот, в каком-то неожиданном оцепенении погрузился, как в воду, скошенный ничем необоримым и оцепеняющим сном».

Нарисованная картина превосходна и сама по себе. Но она играет роль дополнительной завязки: в ней заложена пружина, с помощью которой писатель развернет перед нами события огромного внутреннего драматизма и трагизма, столкнет нас с людьми удивительными, поможет заглянуть в самые глубины их душ.

В романе «Берег» писателю важно было поставить множество вопросов, волнующих каждого, кто готов «взять на себя боль» мира. Поставить - не значит ответить. Но, вероятно, ответить не всегда возможно, но и не всегда нужно, потому что руководством к жизни для читателей романа может стать лишь им самим найденный ответ.

Военная тема, столь органичная для Ю.Бондарева, соседствует в нем с современной проблематикой. Эпизоды войны здесь не просто наплывы воспоминаний героя. Они необходимы для осуществления общего замысла: раскрыть типичные особенности русского характера, показать принципиальное различие образов жизни и мышления представителей противоположных социальных систем. В то же время автор стремится найти те точки соприкосновения, те пути, которые ведут к взаимопониманию людей.

В композиционном плане роман выделяется среди других произведений о войне: главы о войне чередуются с главами о мирном послевоенном времени. Таким образом в «Береге» тесно сходятся два времени: война и современность.

О необходимости соединения времен писатель говорил: «Когда мы пишем о войне, то должны иметь в виду, что наша мысль всегда устремлена в целевую точку, подобно стрелке компаса, а это направление носит единственное название - современность, в противном случае все усилия теряют смысл. Беда некоторых романов о войне в том, что подчас исторические и неповторимые сороковые годы не освещены мыслью, протянутой из современного состояния мира. Назрела определенная социально-психологическая и эстетическая потребность в «постижении своих лет», осмыслении исторического пути поколения и всего общества, в выходе к более глубокому осмыслению проблем, нравственных и философских, современного бытия человечества». Поэтому «Берег» - это роман-поиск. Поиск тех духовных, нравственных координат, без которых легко потеряться человеку в этом беспокойном мире. В своем романе писатель прямо говорит о проблеме нравственного выбора, ставит вопрос о гуманном взгляде на события войны и на движение истории послевоенного мира. Для Бондарева важно выяснить, чем определяется нравственный выбор его героев, от чего он зависит, что стоит за тем или иным поступком. В ситуации «или - или» выбор решения зависит и от политической позиции героя, и от способности понять человека, и от гуманности, желания помочь другому, и от того, как понимает человек свой долг, свою ответственность перед будущим.

«Берег» в романе - понятие многозначное. К каким берегам пришел западный мир теперь, после тридцати лет со времени окончания войны? Возможно ли в мире, раздираемом противоречиями империализма, вынашивающего новые милитаристские планы, движение человечества к всеобщему берегу мира и счастья? Как совмещается в духовном развитии современного человека берег прошлого и берег будущего, какова цель его движения? Такие вопросы возникают перед главным героем книги. Как подчеркивает Юрий Бондарев, «образ берега - это вечное движение к чему-то, к идеальной цели, к истине, к высотам духа…».

Говоря о том, что он сам не взялся бы категорически определенно сформулировать главную идею «Берега», что она во всем содержании романа, Юрий Бондарев заметил, однако, что «это - не только мост из прошлого в настоящее. Это роман о счастье, о любви, о поисках смысла жизни. В самом названии заложено все - «Берег».

Каждый человек пытается найти свой берег, который должен оправдать или объяснить смысл жизни. Название романа говорит о смысле жизни. Человек ищет берег в себе, и вне себя. Нашел человек свой берег или не нашел - в этом категория счастья или несчастья.

Все сказанное, однако, даже в малой степени не исчерпывает содержания этого произведения. «Берег» - роман военный и роман социальный, роман психологический и роман философский. Вдумчивая наблюдательность автора, непредвзятость его суждений, стремление к углубленному проникновению в непростые события и значительные характеры делают его одним из самых заметных явлений современной литературы конца XX века.

Таким образом, в романе перед нами встают картины конца войны и послевоенного двадцатипятилетия, мы становимся свидетелями острых непримиримых конфликтов и напряженных раздумий над сложными вопросами прошлого и настоящего. Идет трудный поиск важнейших ценностей человеческого бытия и отстаивание их.

«Берег» - произведение сложное по своему построению, главы о современной действительности чередуются в нем с обширными ретроспекциями, изображающими последние дни войны, но весь этот, казалось бы, разнородный и разноструктурный материал подчинен общей идее и мастерски сплетен в неразрывное повествование о людях войны и мира, образы которых выписаны с удивительным мастерством по глубине и точности их психологии, без малейшей попытки сгладить какие бы то ни было шероховатости их характеров или трудности их взаимоотношений. Здесь мы знакомимся с другом Никитина лейтенантом Андреем Княжко, временно замещающим раненого командира батареи Гранатурова. С вездесущим подносчиком снарядов Ушатиковым, пареньком редкостного простодушия, не потерявшим даже на войне способности всему удивляться. С ширококостным сержантом Межениным, человеком очень удачливым, неисправимым «сердцеедом» с жестокими глазами и нагловатой ухмылкой. Со старшим сержантом Зыкиным, «человеком в серьезных годах, семейным, рассудительным», кристально честным и всегда справедливым. Прежде всего это разные люди: юный и остро чувствующий лейтенант Никитин и столь же прекрасный в своем молодом ригоризме лейтенант Княжко, властный и импульсивный комбат Гранатуров и совершенно новый характер в военной литературе конца XX века - командир орудия сержант Меженин, натура сложная и в то же время примитивная своим грубо замаскированным животным эгоизмом.

В трагических событиях последних дней войны нравственные основы героев подверглись жестокому испытанию и выявились с наибольшей полнотой и силой. Встреча с мирными жителями Кенигсдорфа, неожиданная атака немецких самоходок, бой с отрядом вервольфов явились для героев романа проверкой не только на храбрость, но и на человечность. Проверка показала, что накопившаяся за годы войны ненависть к врагу и жажда мщения не заглушили в душах лучших из них доброту, веру в человека и жалость к человеческому страданию - тех чувств, которые были в них воспитаны с детства. Образами Княжко, Никитина, Зыкова, Ушатикова Бондарев показывает, что победили они не только потому, что превосходили врага смелостью, воинским опытом, но и потому, что неизменно оставались верны берегу Родины - берегу справедливости и человечности. Никто, казалось бы, не мог осудить бойцов за справедливый гнев. И как важно было после множества смертей и разрушений не дать захлестнуть себя безоглядной ненависти. Каждый из этих героев в той или иной мере стоит перед нравственным выбором: погибнуть или, предав, спасти свою жизнь, отомстить за гибель своих родных или простить врага, проявив человечность и милосердие - и порой сделать этот выбор не просто.

Настоящими воинами на страницах романа стали обладающий подлинной народной мудростью Зыкин, наивный Ушаков, мирный Таткин и другие бойцы взвода Никитина. Они выдержали испытание, не озлобились на мирных немецких жителей после того, что видели на своей земле, сделали свой нравственный выбор.

Особое место в системе образов романа занимают образы Гранатурова и Самсонова. Каждый в своем временном пространстве, они являются полной противоположностью Княжко и Никитина и как бы оттеняют образы главных героев, подчеркивают их нравственную суть.

Тема Великой Отечественной войны стала на долгие годы одной из главных тем литературы XX века. Причин тому много. Это и непреходящее осознание тех ничем не восполнимых потерь, которые принесла война, и острота нравственных коллизий, которые возможны лишь в экстремальной ситуации, и то, что из советской литературы надолго было изгнано всякое правдивое слово о современности - тема войны оставалась порой единственным островком подлинности в потоке надуманной, фальшивой прозы, где все конфликты, согласно указаниям "свыше", должны были отражать борьбу хорошего с лучшим. Но и правда о войне пробивалась нелегко, что-то мешало сказать ее до конца.

Сегодня ясно, что невозможно понять события тех лет, человеческие характеры, если не учитывать, что 1941 году предшествовал страшный 1929 год "великого перелома", когда за ликвидацией "кулачества как класса" не заметили, как ликвидировано было все лучшее в крестьянстве, и 1937 год.

Одной из первых попыток сказать правду о войне стала повесть писателя В.Быкова "Знак беды". Повесть эта стала этапной в творчестве белорусского писателя. Ей предшествовали его произведения о войне, ставшие уже классикой литературы XX века: "Обелиск", "Сотников", "Дожить до рассвета" и другие. После "Знака беды" творчество писателя обретает новое дыхание, углубляется в историзм, прежде всего в таких произведениях, как "В тумане", "Облава". В центре повести "Знак беды" - человек на войне. Не всегда человек идет на войну, она сама порой приходит в его дом, как это случилось с двумя белорусскими стариками, крестьянами Степанидой и Петраком Богатько. Хутор, на котором они живут, оккупирован. В усадьбу являются полицаи, а за ними немцы. Они не показаны В.Быковым как намеренно зверствующие, просто они приходят в чужой дом и располагаются там как хозяева, следуя идее своего фюрера, что всякий, кто не ариец, - не человек, в его доме можно учинить полный разор, а самих обитателей дома воспринимать как рабочую скотину. И поэтому так неожиданно для них то, что Степанида не готова подчиниться им беспрекословно. Не позволить себя унижать - вот исток сопротивления этой немолодой женщины в такой драматической ситуации. Степаниада - сильный характер. Человеческое достоинство - вот главное, что движет ее поступками. "За свою трудную жизнь она все-таки познала правду и по крохам обрела свое человеческое достоинство. А тот, кто однажды почувствовал себя человеком, никогда уже не станет скотом", - так пишет В.Быков о своей героине. При этом писатель не просто рисует нам этот характер, - он размышляет о его истоках. Необходимо задуматься о смысле названия повести - "Знак беды". Это цитата из стихотворения А.Твардовского, написанного в 1945 году: "Перед войной, как будто в знак беды..." То, что творилось еще до войны в деревне, стало тем "знаком беды", о котором пишет В.Быков.

Степанида Богатько, которая "шесть лет, не жалея себя, надрывалась в батрачках", поверила в новую жизнь, одной из первых записалась в колхоз - недаром называют ее сельской активисткой. Но вскоре она поняла, что нет той правды, которую она искала и ждала, в этой новой жизни. Когда требуют новых раскулачиваний, опасаясь подозрения в потворстве классовому врагу, именно она, Степанида, бросает гневные слова незнакомому мужчине в черной кожанке: "А справедливость не нужна? Вы, умные люди, разве не видите, что делается?" Не раз еще пытается вмешаться Степанида в ход дела, заступиться за арестованного по ложному доносу Левона, отправить Петрока в Минск с прошением к самому председателю ЦИК. И всякий раз ее сопротивление неправде натыкается на глухую стену. Не в силах изменить ситуацию в одиночку, Степанида находит возможность сохранить себя, свое внутреннее чувство справедливости, отойти от того, что творится вокруг: "Делайте что хотите. Но без меня". В предвоенных годах - источник характера Степаниды, и не в том, что она была колхозницей-активисткой, а в том, что сумела не поддаться всеобщему упоению обманом, словами о новой жизни, страху, сумела пойти за собой, за своим врожденным чувством правды и сохранить в себе человеческое начало. И в годы войны оно определило ее поведение. В финале повести Степанида погибает, но погибает, не смирившись с судьбой, сопротивляется ей до последнего. Один из критиков заметил иронически, что "был велик урон, нанесенный Степанидой армии врага". Да, видимый материальный урон не велик. Но бесконечно важно другое: Степанида своей гибелью доказывает, что она - человек, а не рабочая скотина, которую можно покорить, унизить, заставить подчиниться. В сопротивлении насилию проявляется та сила характера героини, которая как бы опровергает смерть, показывает читателю, как много может человек, даже если он один, даже если он в безвыходной ситуации.

Рядом со Степанидой Петрок показан как характер если не противоположный ей, то, во всяком случае, совсем иной, не активный, а скорее робкий и мирный, готовый пойти на компромисс. Бесконечное терпение Петрока основано на глубоком убеждении, что можно с людьми поговорить добром. И лишь в конце повести этот мирный человек, исчерпав весь запас своего терпения, решается на протест, открытый отпор. Насилие побудило его к непокорности. Такие глубины души раскрывает необычная, экстремальная ситуация в этом человеке. Народная трагедия, показанная в повести В.Быкова "Знак беды", раскрывает истоки подлинных человеческих характеров.

Роман “Старик” вобрал в себя все основные темы творчества писателя. Показателен он и с точки зрения характерных для Ю. Трифонова художественных приемов. Главная тема романа - человек в истории. “Само собой разумеется, - говорил Ю. Трифонов, - человек похож на свое время. Ho одновременно он в какой-то степени - каким бы незначительным его влияние ни казалось - творец этого времени. Это двусторонний процесс. Время - это нечто вроде рамки, в которую заключен человек. И конечно, немного раздвинуть эту рамку человек может только собственными усилиями”.

Почти все повествование в романе ведется от лица 73-летнего старика Павла Евграфовича Летунова. И хотя именно он вырисован наиболее полно и психологически тонко, в романе есть и другой, быть может, не менее значимый персонаж - командир дивизии в годы гражданской войны 47-летний Сергей Кириллович Мигулин, воспринимавшийся мальчишкой Летуновым как старик. Уже много лет прошло с тех пор, как оклеветанный Мигулин погиб, но память о нем не дает покоя персональному пенсионеру Летунову, вновь и вновь оценивающему свои прошлые дела и мысли в свете прожитых лет, в соотношении с сегодняшней жизнью.

По мере развития сюжета писатель раскрывает биографию Мигулина. Он “образованный, книгочей, грамотнее его не сыскать, сначала учился в церковно-приходской, потом в гимназии, в Новочеркасском юнкерском, и все своим горбом, натужливыми стараниями, - помочь некому, он из бедняков”. В 1895 г. Мигулин не стерпел, что офицер украл часть его жалованья. В 1906 г. молодым офицером не только “врезался в стычку с начальством”, защищая казаков от внеочередного призыва на царскую службу, был послан от казаков в Питер за правдой, но и объяснил казакам черносотенный характер воззваний “Союза русского народа”, за что и лишился офицерского звания, был отчислен из войска. «Потом работа в земельном отделе в Ростове, потом начало войны, призыв в войско, 33-й казачий полк... Бои, награды: четыре ордена. Дослужился до “войскового старшины, подполковника”, но не унялся и на казачьем съезде, пробившись к трибуне, заявил: “Хотим мирной жизни, покоя, труда на своей земле. Долой контрреволюционных генералов!” Чуть не был убит. Теперь, в 1919-1920 гг., всплывающих в памяти рассказчика, Мигулин “самый видный красный казак... войсковой старшина, искусный военачальник, казаками северных округов уважаем безмерно, атаманами ненавидим люто, и Красновым припечатан как “Иуда донской земли”... Называет он себя не без гордости старым революционером».

Главное, что отличает Мигулина, - желание остановить “великий круговорот (Трифонов несколько раз употребит это слово. - В.Л.) людей, испытаний, надежд, убиваний во имя истины”. В своих листовках Мигулин призывает казаков, воюющих на противоположной стороне, “поставить винтовки в козлы и побеседовать не языком этих винтовок, а человеческим языком”. И эти страстные его листовки дают результаты. Казаки-красновцы толпами переходят на его сторону, а он тут же распускает их по домам. Ему ненавистны экстремисты-революционеры (Мигулин называет их “лжекоммунистами”), возжаждавшие “пройти Карфагеном” по донским станицам. Трифонов акцентирует внимание читателя на неграмотности этой фразы (римский политик призывал разрушить Карфаген, “пройти Карфагеном” нельзя), но именно люди невежественные особенно охочи до казней и крови.

Народная мудрость Мигулина вызывает подозрения у комиссаров. Его бесконечно корят неклассовым подходом к событиям. И не понимают, что всякое насильственное действие влечет за собой противодействие и, значит, новую кровь. “Пожара на Дону могло бы не быть”, - несколько раз подчеркнет Ю. Трифонов устами разных персонажей, если бы в отношении к казакам восторжествовала мигулинская позиция, разделяемая лишь двумя персонажами романа: старым революционером-каторжанином Александром Пименовичем Даниловым да Володей Секачевым.

Красному казаку полудоверяют. В минуты, опасные для судьбы Дона, его держат в глубоком тылу, боясь, что он встанет на сторону взбунтовавшихся против политики расказачивания (по сути - уничтожения казачества) донцов. “Отчаянный жест” Мигулина - самовольное выступление с армией на Дон, приведшее его на скамью подсудимых, - сыграло свою роль. “Мигулин закричал, - говорит на суде его защитник, - и крик его побудил к излечению одной из язв Советской России”: решение о расказачивании было отменено как неверное. В романе приводятся большие куски речи Мигулина на суде, рассказывается о его мужественном ожидании смерти и радости помилования. Ho ни суд, ни советы умерить свою искренность не могли изменить характер этого человека. И он в феврале 1921 г., по дороге в Москву “за почетной должностью главного инспектора кавалерии Красной армии” оказавшись на родине, выступил, “никого не боясь”, против продразверстки, был обвинен в контрреволюционных речах (сгоряча мог и наговорить лишнего) и расстрелян.

В образе Мигулина Ю. Трифонову чрезвычайно важны внутренняя цельность, верность избранным идеалам. Устами защитника Мигулина на суде писатель говорит, что весь Мигулин проявляется в одной фразе, написанной им к любимой женщине: “Принадлежи мне вся или уйди от меня”. А Ася добавляет к этим словам поразившую Павла характеристику: “Он чудной, бесхитростный”.

Иной жизненный тип представляет собой рассказчик - старик Летунов. Как всегда у Трифонова, это не подлец, не негодяй. Он всего лишь человек слабый, не раз признающийся, что его “путь подсказан потоком”, что он плыл “в лаве”, что его “завертело вихрем”. В моменты искреннего самоанализа он признается себе, что мог бы оказаться не с революционером дядей Шурой (Даниловым); а с отцом, не принявшим революции. Лишь воля матери помешала этому. Он не хотел быть секретарем суда, понимая, что будет вовлечен в противное его душе дело казней и расправ, но... поддался чужой воле и стал им. Он всегда делал “то, что мог”, вернее было бы сказать, “что было можно”. Поручив основное повествование Павлу Евграфовичу, Трифонов тонко и незаметно корректирует его. Иногда сам Летунов фиксирует беспомощность и избирательность своей памяти, даже иронизируя над стариками, которые все путают. Впрочем, он тут же исключает себя из числа врущих. Летунова неприятно поражает вопрос Аси, почему именно он пишет о Мигулине. А в конце романа автор вложит в думы юного аспиранта весьма ироническое замечание: «Добрейший Павел Евграфович в двадцать первом на вопрос следователя, допускает ли он возможность участия в контрреволюционном восстании, ответил искренне: “Допускаю”, но, конечно, забыл об этом, ничего удивительного, так думали все или почти все». Тем же приемом корректируется воспоминание Павла Евграфовича, как он устраивал встречу жены Мигулина Аси с адвокатом: много страниц спустя Ася в своем письме пишет, что он отказал ей в этой самой встрече. В другой раз в соответствии со своей приверженностью к “общепринятой” мифологии Летунов “вспоминает”, что ожидавшие казни мигулинцы пели революционные песни, а из слов все той же Аси вытекает, что это были песни казацкие.

Рассказывая о Летунове (характерен выбор фамилии для этого персонажа: она отражает неустойчивый характер Павла Евграфовича), Ю. Трифонов не сбрасывал со счетов влияние эпохи, ее сложность и противоречивость. Ho, с другой стороны, писатель настаивал на том, что при всей суровости обстоятельств человек волен или следовать нравственным нормам, пусть и ценой своей жизни, или идти на разоряющие душу компромиссы. Для Трифонова важно не быть как все.

В противостоянии цельного и волевого Мигулина и бесхребетного Летунова симпатии писателя на стороне первого. Ho при этом Ю. Трифонову совершенно не безразличны те нравственные принципы, на которых строятся цельность и воля человека.

“Стальной” Браславский, “нервный и желчный” фанатик Леонтий Шигонцев, никогда ни в чем не сомневающийся, имеющий на все “аптекарский подход” Наум Орлик, проповедник самых суровых “мер воздействия”, никому не верящий Бычин - все они в своей цельности исповедуют человеконенавистническую идеологию, хотят насаждать счастье силой. Даже смерть своих товарищей они используют для того, чтобы утвердить необходимость жестокости. В романе есть эпизод, рассказывающий, как освобожденные бандой казаки-заложники расправились с группой коммунистов. При этом погиб и Володя Секачев, резко выступавший против казни этих заложников. И если при виде трупов зарубленных товарищей на лице Мигулина “горчайшая мука и в страдальческом ужасе стиснуты морщины лба”, то Шигонцев «подошел и со злорадной, почти безумной улыбкой спросил: “Как же теперь полагаете, защитник казачества? Чья была правда?” - Мигулин отшатнулся, поглядел долго, тяжелым взглядом, но того, каторжного, взглядом не устрашить, и ответил: “Моя правда. Зверье и среди нас есть...”» По Шигонцеву и ему подобным, у революции может быть только “арифметика” масс, а личность значения не имеет (человек в истории - ноль), как не имеют значения эмоции, чувства. Несколько раз писатель, говоря об их деятельности, использует слово “игра”. Ho это страшная игра жизнями людей.

Роман построен сложно. Начавшись описанием жаркого лета 1974 г., когда в Подмосковье горели леса, писатель надолго переносит повествование в эпоху гражданской войны, на Дон и на юг России. Из “московских повестей” в роман перешли “мелкие” коллизии, главная из которых - завладеть соседней дачей - домиком умершей Аграфены Лукиничны. А рядом бушуют исторические глобальные страсти.

Как верно заметила исследователь творчества Ю. Трифонова Н.Б. Иванова, почти весь рассказ о событиях Гражданской войны писатель строит в настоящем времени (“она еще жива”, “я вижу”, “подымаю, несу”, “я стою”, “входит учитель Слабосердов” и т.д.). Летунов живет в том, противоречивом и героическом времени. Сегодняшняя действительность кажется ему, Асе (теперь уже старухе Анне Константиновне Нестеренко), подруге его жены Полине Карловне чем-то неинтересным, слишком неэмоциональным, слишком расчетливым. Трифонов любит создавать неологизмы, выстраивать их в ряды: “непонимание, недомыслие, недочувствие”, “недосуг, недогляд, недобег” - вот оценки состояния сегодняшних горожан.

Литература

1. Агеносов В. Художественный мир философских романов Ю. Бондарева. // Советская литература и воспитание общественно активной личности. Межвуз. сб. науч. тр. - М., 1988.

2. Апухтина В. Современная советская проза (60-70-е годы): Учеб. пособие для филол. фак-тов. ун-тов. - М., 1984.

3. Белая Г. А. Художественный мир современной прозы. - М., 1983.

4. Вахитова Т.М. О творчестве Юрия Бондарева // Литература в школе. - 2005. - №6.

5. Духан Я.С. Великая Отечественная война в прозе 70-80-х годов. - Ленинград, 1982.

6. Журавлева А.А. Писатели прозаики в годы великой Отечественной войны. - М., 1978.

7. Ковский В. Литературный процесс 60-70-х годов. - М., 1983.

8. Кузнецов Ф. Берег человечности. // В кн. Литература Великого подвига. Великая Отечественная война в литературе: Вып. 3. - М., 1983.

9. Лейдерман Н. Современная русская литература: В 3-х кн. Учеб. пособие. - М., 2001.

11. Творчество Ю.В. Бондарева в русской литературной критике // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. - 2008. - №3.

12. Топер П. М. Ради жизни на земле. Литература и война. Традиции. Решения. Герои: Монография. - М., 1985.

.

Кампания по борьбе с космополитизмом, которая развернулась в конце 1940-х – начале 50-х гг., отрицательно сказалась на развитии литературы и искусства. Гонениям подверглись известные советские композиторы, писатели: С. Прокофьев, А. Хачатурян, Н. Мясковский, А. Ахматова, М. И. Зощенко и другие, чье творчество было отнесено к антисоветскому направлению.

В период «оттепели» отмечается заметный подъем в литературе и искусстве, чему немало способствовала реабилитация части деятелей культуры, репрессированных при Сталине.

Вместе с тем именно в сфере культуры особенно отчетливо проявились рецидивы сталинизма. В 1957–1962 гг. проводились «встречи» руководителей партии с деятелями культуры и искусства, на которых звучали крайне резкие оценки.

Во многих городах резко возросло количество театральных студий. На экраны стали выходить новые фильмы. Необходимо назвать фильмы Т. Абуладзе. Значительно возросло проникновение в страну продукции западной культуры, особенно видеофильмов. Постоянно рос престиж журналов «Новый мир» (редактор А. Т. Твардовский), «Юность» (редактор В. П. Катаев).

Настоящим потрясением для миллионов советских людей стал выход в свет небольшой по объему повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Во второй половине 1960-х гг. в стране начинается рост диссидентского движения. В 1965 г. были осуждены за публикацию своих произведений на Западе писатели А. Синявский и Ю. Даниэль. В 1974 г. был лишен советского гражданства и насильственно выдворен из СССР А. И. Солженицын. За границей оказались кинорежиссер А. Тарковский, режиссер Ю. Любимов, писатель В. Некрасов, поэт И. Бродский, виолончелист М. Ростропович и др.

Идеологии неосталинизма противостояла и «деревенская» проза В. Астафьева, Б. Можаева. Особое место в культуре тех лет заняли книги и фильмы В. М. Шукшина.

Еще одной специфической чертой культуры 1960– 1970-х была так называемая «магнитофонная революция».

Признанными лидерами были барды В. Высоцкий, Б. Окуджава, А. Галич и др. Появляются и закрепляются элементы особой, молодежной поп-культуры.

С середины 1970-х гг. началась инфляция. Дефицит оказывал глубокое воздействие на массовое сознание. В это же время официальная пропаганда вела усиленную борьбу с «вещизмом».

В 1970-1980-е гг. среди писателей можно выделить Ф. Искандера, поэтов И. Бродского, Н. Коржавина, А. Галича, режиссеров А. Тарковского, Ю. Любимова, А. Германа, Т. Абуладзе, С. Параджанова, братьев Михалковых и др.

В 1947 г. была создана Академия художеств СССР, и уже в 1950-х гг. в области изобразительного искусства утвердилась жесткая учебно-производственная система. Будущий художник обязательно должен был пройти ряд обязательных этапов:

1) художественную школу;

2) училище или институт.

Государство было главным заказчиком и покупателем его произведений. Главным стилем стал так называемый социалистический реализм (соцреализм), или соц-арт. В советской живописи конца 1950-х – начала 60-х гг. утвердился «суровый стиль». Источником вдохновения для мастеров «сурового стиля» стала жизнь простых людей, которую они передавали в возвышенно-поэтическом духе. Обобщенны и лаконичны изображения в картинах «Наши будни» (1960 г.) П. Ф. Никонова и «Плотогоны» (1961 г.) Н. Андронова.

Н. С. Хрущев на выставках критиковал художников-абстракционистов и формалистов. В частности, скульптора Э. Неизвестного, не имея представления ни о его произведениях, ни о самом авторе.

В кругах творческой интеллигенции – литераторов, художников, кинематографистов (позднее их назвали «шестидесятниками») – формировалась оппозиция официальному искусству.

Уже в конце 1950-х гг. сложилась группа художников, увлеченных европейским и американским сюрреализмом. В полной мере они заявили о себе во второй половине 60-х и в 70-х гг.

Советские художники, работавшие вне рамок официального искусства, получили известность на Западе, так как их произведения приобретали в основном иностранцы. Западные критики называли этих мастеров «нонконформистами».

В 1970-80-х гг. среди «нонконформистов» все более популярными становились формы авангардного искусства, такие как акции, перформансы. Здесь художник представлял не какую-либо работу, а самого себя как носителя идеи.

В 1980-90-х гг. русское искусство развивалось параллельно западному. Возникли частные галереи (М. Гельмана, А. Салаховой и др.), поддерживающие «нетрадиционные» формы искусства.

В архитектуре происходили похожие процессы. Так, в 1950-х гг. руководство партии осудило «украшательство» и «излишнюю роскошь». Был взят курс на массовое строительство жилых домов. Эталонами стали аскетизм и простота. Господствующее положение среди архитектурных форм занял параллелепипед, среди стройматериалов – бетон (Кремлевский дворец съездов, театр на Таганке).

А в 1970-80-е гг. стало популярным разнообразие форм, стилей, материалов. Появляются титановые и стеклянные конструкции, особенно полюбился архитекторам исторический стиль.

Общая характеристика Культуры России 1991 – 2003 гг. Образование и наука

Культура изучаемого периода характеризуется следующими особенностями:

1) большим разнообразием стилей, жанров и направлений;

2) государство перестает диктовать каноны, стиль и сюжеты в искусстве;

3) снимаются ограничения в науке и преподавании;

4) в культуре рождаются новые мифы;

5) культура теряет своего основного заказчика, и резко сокращается ее финансирование;

6) на первый план выдвигается массовое искусство;

7) в 1990-х гг. произошло возвращение ряда имен – россияне узнали о таких пластах культуры, как культура серебряного века (творчество поэтов И. Мандельштама, А. Ахматовой, М. Цветаевой, Л. Гумилева и др.) и русского Зарубежья (В. Набоков, М. Алданов и др.).

В трудных условиях оказались наука и образование. Интересно, что главное место в государственной политике уделяется среднему образованию. Его регулирует закон об образовании, принятый в 1992 г. При этом качественно изменилось содержание образования: оно стало личностно ориентированным и соотносимым с мировыми стандартами.

Средняя и высшая школа переживают трудности из-за недостатка материальных средств, снижения уровня преподавания, нежелания властных структур и политических лидеров обеспечить нормальное финансирование. Сказалась и неготовность большинства образовательных учреждений действовать в условиях рыночной экономики, самим зарабатывать средства.

Но высшее образование сейчас имеет большой спрос и активно развивается, открываются вузы, появляются новые перспективные специальности. Так, к середине 2001 г. в России существовало около 600 государственных и 250 негосударственных вузов. Характерной чертой становится платная – коммерческая – форма обучения.

Что касается науки, то к рыночной экономике постсоветская наука приспосабливалась крайне плохо. Обычным явлением 1990-х гг. стала так называемая «утечка мозгов» за рубеж – многие ученые выбрали лучшие условия работы. Тем не менее большое число ученых осталось в России, они работают и достигают хороших результатов при скромном финансировании. Приоритет в финансировании отдается ученым, работающим в области естественных наук (фундаментальных и прикладных отраслях). Большую роль играют фонды-спонсоры (отечественные – например, фонд Потанина, зарубежные – фонд Форда, фонд Сороса).

Ученые-гуманитарии, получившие возможность свободного общения с зарубежными коллегами, сегодня не скованы прежним идеологическим единообразием. Они более объективно раскрывают историю Отечества, его культуру и вклад в развитие мировой цивилизации.

АВТОНОМНАЯ НЕКОМЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

"ЕВРАЗИЙСКИЙ ОТКРЫТЫЙ ИНСТИТУТ"

МЕНЕДЖЕР "КОММЕРЦИЯ ПО ОТРОСЛЯМ"

группа: СКо-110п

ст-ка: Кислова А. В.

Реферат

Основные направления развития русской литературы в 1950-1990-х годах.

Москва – 2012

Введение. 3

Литература «оттепели» 4

Литература 70-90-х годов 7

Развитие Прозы 10

Заключение. 15

Список литературы: 16

Введение.

Русская литература в 1950-1990 годах развивалась не равномерно, чутко откликаясь на политическую ситуацию в стране. Художественные герои взрослели вместе с их авторами, а литературные произведение наиболее ярко выражали проблемы, которые волнует на тот момент общественность. Чтобы понять душу и взгляд на мир человека того времени, мало узнать, какие исторические шаги пришлись на пору его жизни, намного важнее и эффективнее, взять книгу того времени. Авторы 50-90-х годов, словно любопытному ребенку, впитывали любое движение, любое дуновение ветерка свободы, но и так, же легко поддавались репрессиям со стороны правительства. Несмотря на цензуру, советский читатель продолжал желать читать, литература не могла померкнуть или прогнуться под требования властей. И даже грубые действия, вроде высылки или лишение свободы за свободу слова, не убивало в русских авторах желание писать. Этот литературный период очень интересен в своем многообразие, человеческое сознание бурлило и искало ответы на все те вопросы, удовлетворить которые не могли власти или авторы прошедших лет. Мне хочется сравнить 50-90-е года с юношеским периодом, когда авторы старались понять себя, окружающий мир и начали задавать критические по отношению к действительности вопросы. Для понимания себя очень многим современным юношам и девушкам стоит изучить данный литературный период, и я не исключение.

Литература «оттепели»

Периодом «оттепели» называют конец 50-х – 60-е годы жизни общества и литературы. К большим общественным переменам привели смерть стали, XX съезд партии, прошедший после, доклад Хрущева о культе личности Сталина. Большим оживлением и творческим подемом были отмечена литература этих лет. Во времена «оттепели» заметно ослабла цензура, прежде всего в литературе, кино и других видах искусства, где стало возможным более критическое освещение действительности. Начал выходить целый ряд новых журналов: "ВЛ", "Русская литература", "Дон", "Урал", "На подъеме", "Москва", "Юность", "Иностранная литература". Все чаще проходят творческие дисскусии на темы реализмы, современноти, о гуманизме и романтизме, возраждается внимание к специфике искуства. Не проходят стороной и дискусии о самовыражении, о «тихой» лирике, о документе и вымысле в художественном творчестве. В 1971 год принято постановление «О литературно-художественной критике», что несомненно показывает насколько больше значение в эти годы уделялось развитию критики. Незаслуженно забытые имена и книги И. Бабеля, А. Веселого, И. Катаева, П. Васильева, Б. Корнилова были востановлены в литературе. Также в литературу возращаются произведения М. Булгаков ("Избранная проза", "Мастер и Маргарита"), А. Платонов (проза), М. Цветаева, А. Ахматова, Б. Пастернак.

60-е годы считаются феноменом в истории русской литературы XX века. В этот период истории миру явилось целую плеяду имен талантливых прозаиков.Прежде всего это были писатели, пришедших в литературу после войны: Ф. Абрамов, М. Алексеев, В. Астафьев, Г. Бакланов, В. Богомолов, Ю. Бондарев, С. Залыгин, В. Солоухин, Ю. Трифонов, В. Тендряков. Расцвет творчества этих писателей приходится на 60-е годы. В этот период особенностью литературного процесса становится расцвет художественной публицистики. (В. Овечкин, Е. Троепольский, Б. Можаев).

Социально-культурное обновление уже в конце 1950-х годов шло очень слоно и внутренне противоречиво. Наметилось отчеливое противопоставление двух сил. Не смотря на явно положительные тенденции публикаций новых произведений, нередки были критические нападки и даже организованные компании против писателей и произведений, являвших собой новый этап общественно-литературного развития. (Повесть И. Оренбурга "Оттепель" и его мемуары "Люди, годы, жизнь", романы Б. Пастернака "Доктор Живаго", В. Дудинцева "Не хлебом единым" и др.)

Нападкам деятели искусства, молодые поэты и прозаики подвергались и со стороны Н.С. Хрущева, который выступал с грубыми проработанными речями на встречах с творческом творческой интеллигенцией в конце 1962-начале 1963 года. В 1962 году Хрущевым было принятно решение поставить на место сильно «разболтавшихся» писателей и художников, которые все больше требовали свободы творчества. На последующих встречах Хрущев не раз подвергал деятелей культуры резкой критике.

В декабре 1962 года в Манеже была организована выставка произведений изобразительного искусства, которую посетил и Хрущев. Среди выстовачных экспанатов числилось и несколько картин и скульптур, выполненные в стиле абстракционизма, столь модном на Западе. Хрущев был разневан, посчитав, что авторы издеваются над зрителями и зря переводят народные деньги. В своем обличение авторов Хрущев дошел до публичного оскорбления, в результате чегт многие участники были лишены права выставляться, а также были лишены зарботка (ни одно издательство не принимало их работы даже в качестве иллюстраций).

Среди художественной интеллигенции такое поведение вызвало резкий диссонанс, недовольства начали бытро распространятся и выливаться в критическое мнение о Хрущеве и его политике, появилось множество анекдотов.

В тоже время были подвергнуты жесткой критики произведения художника Роберта Фолька, скульптора Эрнеста Неизвестного, поэта Андрея Вознесенского, кинорежиссера Марлена Хуциева. Критическим нападкам подвергались произведения, опубликованные в "Новом мире" А. Твардовского, из-за чего он был вынужден уйти из журнала в 1970 г. Также травля Бориса Пастернака, судебный процесс над Иосифом Бродским, обвиненным в «тунеядстве» и сосланными на Север, «дело» Андрея Синявского и Юлия Даниеля, осужденных за их художественные произведения, опубликованные за границей, преследование А. Солженицына, В. Некрасова, Александра Галича.

Литература 70-90-х годов

С середины 60-х годов «оттепель» пошла на убыль. Период «оттепели» сменился брежневской эпохой застоя (70-80-е годы), который был отмечен такими явлением, как диссидентство. За открытое выражение своих политических взглядов, существенно отличавшихся от полотики государства, коммунистической идеологии и практики, многие талантливые авторы были навсегда разлучены с родиной и были вынуждены эмигрировать. (А. Солженицын, В. Некрасов, Г. Владимов, Н Аксенов, И. Бродский).

В середине 80-ых к власти приходит М. С. Горбачев, этот период получил название «перестройки» и проходил он под лозунгом «ускорения», «гласности» и «демократизации». В условиях развернувшихся в стране бурных социально-политических перемен, резко изменилась ситуация в литературе и в общественно-культурной жизни, что привело к публикаторскому «взрыву». Невиданных тиражей достигают журналы «Юность», «Новый мир», «Знамя», начинает печататься все большее количество «задержанных» произведений. В культурной жизни страны возникается явление, которое получило символичное название «возвращенная литература».

В этот период времени были отмечены новые подходы к переосмыслению достижения прошлого, включая и труды советской «классики». Во 2-й половине 1980-х и в 1990-е годы произведения М. Булгакова и Андрея Платонова, В. Гроссмана и А. Солженицына, Анны Ахматовой и Бориса Пастернака, ранее находившиеся под запретом, стали осмысляться как важнейшие составные части литературные процессы XX столетия.

Особое внимание получили писатели русского зарубежья – первой и последующей волн эмиграции: творчество Ивана Бунина и Владимира Набокова, Владислава Ходасевича и Георгия Иванова и др. Возвращаются в литературу имена Василия Аксенова, Георгия Владимова, Владимира Войновича, Сергея Довлатова, Владимира Максимова, Виктора Некрасова, Иосифа Бродского, Александра Галича.

В творчестве видных писателей во второй пловине 80-х годов выделилась проблемно-тематические пластны художественной и мемуарной литературы, повествующем об историческом прошлом. Прежде всего говорилось о трагических событиях и испытаниях эпохи (сталинские репрессии, раскулачивание и 1937 год, «лагерная тема»). Наглядными примерами этого периода литературы может предстать лирические произведения большой формы: поэмы-циклы А. Ахматовой («Реквием»), А. Твардовского («По праву-памяти») и др. «Задержанными» произведениями были не только публикации выдающихся произведений 20-30-х и 50-60-х гг. (А. Платонова "Котлован", "Чевенгур", М. Булгакова "Дьяволиада" и "Собачье сердце", В. Гроссмана "Жизнь и судьба", "Все течет", А. Солженицына "В круге первом", "Раковый корпус", Ю. Домбровского "Хранитель древностей", "Факультет ненужных вещей", В. Шаламова "Колымские рассказы"), но и творения современников: "Новое назначение" А. Бека, "Белые одежды" В. Дудинцева, "Ночевала тучка золотая" А. Приставкина, "Дети Арбата" А. Рыбакова.

Литература этих и последующих лет развивалась сложно, в ней проявились влияния реализма, неоавангардизма и постмодернизма. Вопрос о создание исторически достоверной, подлиннов филосовской литературе об эпохе и ее людях во всей её сложности немым вопросом висел на устах читательской аудитории.

В конце 1980-х годов литературовед и критик Г. Белая в статье “«Другая» проза: предвестие нового искусства” задалась одним из главных вопросов того времени: “Кого же отности к «другой» прозе”? Список авторов «другой» прозы был довольно разношерстный: Л. Петрушевский и Т. Толстой, Венедикт Ерофеев, В. Нарбиков и Е. Попов, Вяч. Пьецух и О. Ермаков, С. Каледин и М. Харитонов, Вл. Сорокин, Л. Габышев и др. Эти писатели были действительно разные: по возрасту, поколению, стилю и поэтике. Произведения «другой» прозы остро критиковали и оспоряли советскую действительность. Художественным пространством этой школы были общежитие, коммуналки, кухни, казармы, тюремные камеры. А их персонажи - маргиналы: бомжи, люмпены, воры, пьяницы, хулиганы, проститутки.

В это же время (80-е) в литературе появляется новое поколение, что называло себя «сороколетними» прозаика («московская школа»). Пришли они со своим героем, для обзначения которого критики вводят определения "срединный", "амбивалентный" (В. Маканин, А. Курчаткин, В. Крупин, А. Ким).

Развитие Прозы

В произведениях "Оттепель" И. Эренбурга, "Не хлебом единым" В. Дудинцева, "Битва в пути" Г. Николаевой очень ярко выражены попытки постижения противоречий социально-политического развития. Авторы постарались акцентировать внимание на социальных, нравственно-психологических проблемах.

Произведения, созданные в годы «оттепели», больше привлекают внимание не традиционным изображением схватки двух миров в революции и гражданской войне, а внутренними драмами революции, противоречиями внутри революционного лагеря, столкновениями разных нравственных позиций людей, вовлеченных в историческое действие. Именно это стало основой конфликта в повести П. Нилина «Жестокость». Гуманистическая позиция молодого сотрудника углорозыска Вениамина Малышева вступает в противоборство с бессмысленной жестокостью начальника угрозыска. Похожий конфкликт определяет развитие сюжета в романе «Соленая падь» С. Залыгина. От начала и до конца романа, белой нитью прошита мысль о земле и необходимости беречь её кросоту от бездумной жестокости и корысти расхитителей, от равнодушного попустительства.Самые дорогие автору идеи излагает Николай Устинов, герой, духовно близкий нашему времени.

«Землею рождаются все люди - и дети, и отцы, и матери, и предки, и потомки, - а спроси, узнают ли они в лике ее мать родную? Любят ли ее? Или только притворяются, будто любят, на самом же деле хотят от нее только брать И брать, в то время как любовь - это же ведь умение отдавать? И даже не может истинно любящий человек не дать. Земля всегда готова погибнуть ради людей, источиться для них, изойти в прах, а найди-ка такого человека, который скажет: «Готов погибнуть ради земли! Ради лесов ее, степей, ради пашен ее и неба над нею!»» [«Соленая падь» С. Залыгина.]

Молодым прозаикам времен «оттепели» (: Г. Владимова, В. Войновича, А. Гладилина, А. Кузнецова, В. Липатова, Ю. Семенова, В. Максимова) были свойственны моральные и интеллектуальные искания. «Молодая» проза 1960-х годов или «исповедальная», как обозначили её критики, начиналась всего лишь с одного человека - В. Аксенова. Произведения писателей «молодой» прозы печаталось на страницах журнала «Юность».

Герой, не соотвествующий общепринятым канонам поведения, очень привлекал прозаиков того времени. Таким литературным героям было свойственно ироничное отношение к окружающему миру. И только сейчас становятся ясно, что за этой ширмой ироничности и язвительности героя, у многих авторов высился трагический семейный опыт: боль за судьбу репрессированных родителей, личная неустроенность, мытарства по жизни. Но не только трагедия стала основой интереса к такому типу художественных героев, подноготная скрывалась и в высокой самооценке, породившая уверенность, что вне полной свободы они не смогут полностью реализовать свой творческий потенциал. Сорцреалистичная эстетика навязывала представление о советском человеке, как о цельной личности, живущей в ладу со своей прекраснной современностью, «молодые» писатели же никак не могли принять это наставления, из-за чего в литературе появился молодой рефлектирующий герой. В основном это были вчерашние школьники, делающие своим первые шаги в большом мире.

Свою повесть "Продолжение легенды" А. Кузнецов начинает с признания героем своей «незрелости» и беспомощности. Критики находили причину разлада в душе героя «молодой» прозы в сломе в самоосознание советского общества, который произошел вначала «оттепели».В тот момент заскрипели идеологические мифы, что насаждались последние сорок лет, и в этом сломе больше всего пострадало моральное самочувствие самого молодого поколение, что и привело к кризису веры.

«Зачем было готовить нас к легкой жизни?»[ "Продолжения легенды", Анатолий Кузнецов] – вопрашает главный герой, оказавшись в «открытом плаванье» взрослого мира. Именно это стало конфликтом в «молодой» прозе; мир оказался не таким, как его рисовали в учебниках и книжка, а за дверьми школы начиналось что-то совершенно иное, новое, к чему молодое поколение ещё не было подготовлено. Мир менялся и это всех страшило.

Многим хотелось красивой, взволнованной жизни, как например, героям повести В. Аксенова «Коллеги» (1968 г.), но их романтическому представлению о мире противостоит грубая и некрасивая проза действительности, с которой сталкиваются коллеги сразу после окончания мединститута.

В деревню попадает Саша Зеленин, где врачуют по старинке, а Максимову приходится заниматься рутинной санитарно-карантинной службой в порту вместо плавания по морям и океанам. Оба героя сталкиваются со злом: Зеленин с бандитом Бугровым, а Максимов - с жуликом Ярчуком, которого выводит на чистую воду. Все герои "исповедальной" должны пройти испытание соблазнами компромисса: пошлостью, цинизмом, приспособленчеством.

Основным конфликтом, что получает развитие в «молодой» прозе явился конфликт отцов и детей. В своей повести «Звездный билет» В. Аксенов выставляется старшее поколение комично. Бунт «звездных мальчиком» ничто иное, как протест против шаблона, стандарта, отказ подчинятся старым нормам. Это желание быть самим собой и самому распоряжатся своей судьбой.

Впрочем, стоит отметить, что в большей степени все духовные метания авторов «молодой» прозы привели их к трагическому исходу - эмиграции, так как советская власть не могла принять такой новизны взглядов.

В прозе 60-х годов можно выделить еще одно течение – лирическая проза, которую представляли такие писатели, как К. Паустовский ("Повесть о жизни"), М. Пришвин ("В тумане"), В. Соломин ("Капля росы"), О. Бергольц ("Дневные звезды"). Произведения лирической прозы раскрыто не столько внешнее движение, сколько мир души литературного героя. Главное в такие произведениях был не сюжет, а чувсва персонажей. "Капля росы", "Владимирские проселки" В. Солоухина и "Дневные звезды" О. Бергольц с момента их появления считались образцами лирической прозы, где доминирует не только лирическое начало, но и эпическое. Повесть "Владимирские проселки" В. Солоухина - повествовательный жанр, в котором присуствуют не только лирическое начало, но и элементы документа, очерка и иследования. Антимещанскую, бытовую прозу можно представить произведениями Ю. Трифонова, Ю. Семина ("Семеро в одном доме"), В. Белова ("Воспитание по доктору Споку"). Романы "И это все о нем" В. Липатова и "Территория" О. Кунаева. Были наиболее значительны в "производственной" прозе. "Лагерная" проза представлена произведениями А. Солженицына ("Один день Ивана Денисовича"), В. Шаламова ("Колымские рассказы"), Г. Владимова ("Верный Руслан"). К этой прозе можно отнести и воспоминания бывших лагерников О. Волкова ("Во мгле"), Е. Гинзбург ("Крутой маршрут").

Углобление художественных конфликтов, стремление во всей полноте и сложности исследовать противорачия развития, особенно отмечано в прозе этих лет. Так же можно заметить обогащение жанрово-композиционной и стилевой структуры произведений о войне, широкое использование условных форм изображения, усложнение авторской.

Духовное обновление общества было спровоцировано перестройкой 80-х годов. Именно перестройка дала возможность заговорить об отсуствие благополучия с воспитанием молодого поколения многим писателям. Именно в это время вскрылись причины падения нравов в обществе. Об этом говорили писатели В. Астафьев («Печальный детектив»), Ч. Айтматов («Плаха»), Ф. Абрамов («Дом»).

Вершинной достижения литературы 60-90-х гг.стала военная и деревенская проза. Военная проза характерировазалась подлинностью описаний боевых действий и переживаний героев, поэтому автор военной прозы являлся, как правило, прошедшим через все, что она описавал в своем произведение, например роман «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева.

Деревенская проза начала появлятся ещё в 50-е годы («очерки Валентина Овечкина» Александра Яшина, Анатолия Калинина, Ефима Дороша), но не имела достаточной силы и изаинтересованности, чтобы выделиься в отдельное направление. И только к середине 60-х «деревенская проза» достигает нужного уровня художественности (большое значение имел для этого рассказ Солженицына «Матрёнин двор»).

Заключение.

Общество за сорок лет после окончания «оттепели» успело кардинально поменяться, как в плане политического режима, так и во взглядах на мир. В пятидесятые русская литература вступила дерзким подростком, которому нравилось смотреть на мир, оно готово было дерзить и кричать властям, плеваться ядом и всячески противодействовать, отстаивая свою свободу. Но с течением времени, когда посиделки на кухнях, ссылки и публичные оскорбления начали притухать, русская литература переродилась в робкого юношу, которому пришло время осмыслять все, что он натворил. Вопросы о будущем, прошлом и собственном настоящем стали животрепещущими. Не смотря на всю трагичность истории, которую пришлось пережить авторам 50-90-х годов, на все грубую критику и прочие репрессии, русская литература благодаря событиям этих лет сильно обогатилась и перешла на иной, более осмысленный и глубокий уровень. Изучение русской литературы советских времен может во многом помочь становлению любого современного подростка, так как выходя из школ или колледжей, озираясь на мир, мы, подобно авторам «молодого» поколения, не знаем куда себя подать.

Список литературы:

«Современная русская литература - 1950-1990-е годы» (Том 2, 1968-1990) Лейдерман Н Л & Липовецкий М Н

«Продолжение легенды» Анатолий Кузнецов

«Соленая Падь» Залыгин С. П.

«Комиссия» Залыгин С. П.

«Жестокость» Нилин П.

«Звездный билет» В. Аксенов

«Коллеги» В. Аксенов

Статья “«Другая» проза: предвестие нового искусства” Г. Белая

«Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них…» Бурлацкий Федор

«Н.С. Хрущев: Политическая биография» Медведев P.А.

Противоречивый характер «оттепельных» реформ породил пафос нонконформизма, на основе которого объединялись художники, противостоящие официальной политике в сфере искусства. Инакомыслие художников в политических кругах было названо диссидентством, а в творческих — андеграундом. Искусство андеграунда образовало противоположный соцреалистическому искусству полюс. Между этими крайними точками протекала многогранная, интересная творческая жизнь, основу которой составили поиски путей обновления изобразительно-выразительного языка искусства.

Развитие литературы в период 1950 — 1980-х годов связано прежде всего с восстановлением принципов реалистического искусства . Процесс этот был обусловлен общественно-историческими обстоятельствами. Литература восстанавливала утраченное соцреализмом 1940 — 1950-х годов социально-аналитическое начало , а многие явления социально-экономического, политико-идеологического характера в действительности были далеки от идеала и нуждались в серьезном осмыслении. Богатейшими возможностями художественных средств реализма пользовались такие прозаики, как Ю. В. Трифонов, Ю. П. Казаков, А. И. Солженицын, В. П. Астафьев, С. П. Залыгин, В.М. Шукшин, В. Г. Распутин, Ю. В. Бондарев и др. При этом неотъемлемой частью литературного процесса 1950 — 1960-х годов являлись «нетрадиционные» для соцреализма модернистские и авангардистские тенденции.

С модернистской эстетикой было связано творчество А. А. Ахматовой, Б.Л. Пастернака, Н. А. Заболоцкого, В. П. Катаева, В. А. Каверина, В.Т. Шаламова. В 1950 — 1960-е годы литературный модернизм пережил второе рождение в новаторской поэзии Е. А. Евтушенко, Д. А. Вознесенского, Б. А. Ахмадулиной, Ю. П. Мориц, Б. Ш. Окуджавы, И.А. Бродского, в прозе В.П. Аксенова, А.Г. Битова, С. Д. Довлатова.

Авангардные поиски в литературе вели поэты Г. Н. Айги, В.А. Соснора и др. Особенность авангарда 1960-х заключается в том, что он был противопоставлен не только официальной советской идеологии, но и романтическим идеалам "шестидесятников". Поэты-авангардисты отрицали всякую зависимость от любых ограничений художественного творчества, будь то политический диктат или рамки традиций.

Переосмысление некоторых эстетических категорий происходило и в реалистической литературе , даже в той, что разрешалась цензурой к печати. Так, этой литературой утверждалось достоинство частного, даже негероического человека. Вспомним, что в советской идеологии героическое понималось как действие, направленное на преобразование действительности, а искусство соцреализма объявлялось «героическим по преимуществу». Последующее развитие литературы переориентировало критерий героического на другие нравственные категории. Литературовед В. Я. Лакшин в статье "Писатель, читатель, критик" (1965) напоминал, что героем человека делает не только подвиг, понимаемый как деяние, направленное вовне, но и постоянное внутреннее подвижничество. После распада СССР в журнале «Знамя» (1992, № 11) в статье критика-эмигранта П. Вайля и вовсе была провозглашена «смерть героя», на смену которому в качестве нормы в литературу пришел «частный» человек .

Постепенно разнообразились и художественные средства реалистической литературы второй половины XX века. В период 1970 — 1980-х годов авторы активно использовали художественные приемы явной, «вторичной» условности. Психологический реализм сочетался с элементами фантастки и сюрреализма. В целом условные ситуации и обстоятельства, смещение временных и пространственных пластов, притчеобразие и мифоподобие в прозе и драматургии — средства, которыми охотно пользуются современные реалисты.

В период правления Л.И. Брежнева политика власти в отношении инакомыслящих представителей художественной культуры спровоцировала новый, третий поток эмиграции . В 1970 - 1980-е годы СССР покинули В. П. Аксенов, И. А. Бродский, Г. Н. Владимов, В. Н. Войнович, Ф. Н.Горенштейн, С.Д.Довлатов, А.А. Галич, Ю. М. Кублановский, В. Е. Максимов, С. Соколов и др., был выслан из страны А. Солженицын и многие другие. Их творчество формировалось под влиянием не только русской классической литературы, творчества М. И. Цветаевой, Б.Л. Пастернака, А. П. Платонова, по и популярной в 1960-е годы в Советском Союзе американской и латиноамериканской литературы. Этим объясняется эстетическое разнообразие русской эмигрантской литературы третьей волны: от реализма до постмодернизма. Оторванные от родины, не принятые «старой эмиграцией», писатели создавали свои альманахи и журналы, из которых наиболее известны парижский «Континент», американские газеты «Новый американец» и «Панорама», журнал «Калейдоскоп», израильский журнал «Время и мы», мюнхенский — «Форум». В период 1985 — 1991 годов в результате ослабления цензуры были опубликованы острокритические статьи, предметом обсуждения в которых стали "деформации социализма", произошедшие за 70 лет существования системы. «Прорабами перестройки», поддержавшими политику М.С. Горбачева, стали «шестидесятники», они рассматривали деятельность Горбачева как продолжение антисталинских реформ «оттепели».

Границы между официальной культурой и возникшими еще в недрах советского государства субкультурами были окончательно взорваны. Пользуясь терминологией Ю. М. Лотмана, можно сказать, что отечественная культура на рубеже 1980 — 1990-х голов оказалась в ситуации «взрыва». Это, с одной стороны, усложнило, а с другой — разнообразило общественно-культурную жизнь страны. Постепенно налаживались контакты с эмигрантами третьей волны, снимались запреты с их публикаций.

В результате смягчения политико-идеологического давления в "толстых" литературно-художественных журналах "Новый мир", "Дружба народов", "Октябрь" и других были опубликованы произведения, многие годы хранившиеся в спецхранах и получившие определение "возвращенная литература ". Среди них произведения Платонова, Ахматовой, Гроссмана, Пастернака, Булгакова, Твардовского, Трифонова, Домбровского, Тендрякова, Солженицына и др. В то же время в литературу вошло новое поколение писателей: B.C. Маканин, Р.Т. Киреев, Т.Н. Толстая, Л.С. Петрушевская, В. Н. Крупин, Т.Ю. Кибиров и др.

Использованы материалы книги: Литература: уч. для студ. сред. проф. учеб. заведений / под ред. Г.А. Обернихиной. М.: "Академия", 2010